Стоимость платья была указана в шиллингах; Дебора перевела сумму в американские доллары — получилось более четырехсот долларов. Она протянула руку и нащупала на вороте этикетку.
«Сара Матенге»!
— Я могу помочь вам, мадам?
Дебора повернулась и увидела надменную улыбку продавщицы-индианки. На ней было надето сари цвета лаванды, черные волосы заплетены в длинную косу, которая ниспадала по спине.
— Это платье, — спросила Дебора, — сшито Сарой Матенге?
— Да.
— А вы не знаете, где оно было сшито? В Найэри?
— Нет, мадам. Оно было сшито здесь, в Найроби.
— А как часто Сара Матенге заходит сюда?
Молодая женщина нахмурилась.
— Я имею в виду, когда вы увидите ее снова?
— Мне очень жаль, мадам. Но я никогда не встречалась с мисс Матенге.
— Понимаете, я ее старая подруга и хотела бы с ней повидаться.
Хмурое выражение вновь сменилось высокомерной улыбкой.
— Может быть, вам удастся найти ее в Доме Матенге? Там расположены все ее головные офисы.
— Головные офисы!
— Да, в Доме Матенге. Нужно выйти из отеля и повернуть направо. Он прямо через дорогу, напротив Национального архива.
— Спасибо! Огромное спасибо!
Дебора выскочила на улицу.
Дом Матенге!
Дебора думала, что Сара шьет свои платья дома в Найэри, а потом развозит их по магазинам. А тут головные офисы!
Дебора остановилась у дороги и посмотрела на здание рядом с Национальным архивом. В нем было этажей семь, не меньше, на крыше установлена огромная вывеска: «Дом Матенге».
Дебора перебежала дорогу, быстро прошла мимо небольших магазинчиков и офисов, расположенных на первом этаже здания, нашла вход, который охранялся аскари, и вошла внутрь. В маленьком фойе пахло какими-то чистящими средствами, были два лифта и схема-указатель. Дебора, к своему большому изумлению, обнаружила, что компания «Сара Матенге» занимала все здание.
Она ступила в лифт, нажала на самую верхнюю кнопку и приготовилась к долгому подъему. Однако через мгновение двери лифта открылись, и она увидела небольшую приемную, где молодая африканка одновременно печатала и разговаривала по телефону.
— Я бы хотела видеть Сару Матенге, — сказала Дебора.
— Боюсь, мисс Матенге уже ушла.
— Но сейчас еще утро. Проверьте, пожалуйста.
Девушка сняла трубку телефона, нажала одну из множества кнопок и затараторила на суахили. Потом посмотрела на Дебору:
— Представьтесь, пожалуйста.
— Дебора Тривертон.
Девушка повторила ее имя, немного подождала, затем положила трубку и сказала:
— Мисс Матенге сейчас выйдет.
Дебора нервно затеребила ручку сумочки. Какой стала Сара? Как она примет ее?
Злится ли она на нее за то, что Дебора исчезла, бросила ее, пообещав поговорить с дядей Джеффри о продаже ее платьев в его охотничьих домиках? Злится ли до сих пор?
— Дебора!
Она обернулась. Простая, без всяких надписей дверь, ведущая в маленькую приемную, была открыта. На пороге стояла красивая элегантная женщина.
Сара двинулась ей навстречу, протягивая руки. Женщины обнялись так сердечно, так естественно, словно расстались только вчера.
— Дебора, — повторила Сара, отступив назад. — Я надеялась, ты заглянешь ко мне! Утром я звонила в миссию. Монахини сказали, что ты не прилетела рейсом, которым они тебя ждали.
Дебора не могла произнести ни слова. Перед ней стояла ее старая подруга. Сара практически не изменилась. Разве что ее платье, играющее разными оттенками медного цвета с яркими вкраплениями — для усиления драматического эффекта — черного и фиолетового, было из разряда тех вещей, что восемнадцатилетняя Сара не могла себе позволить. На голове у нее был тюрбан, сделанный из такой же ткани, что и платье; в ушах медные серьги-кольца, настолько огромные, что лежали на плечах; на тонких запястьях медные браслеты. Деборе казалось, что она вернулась в дни своего счастливого прошлого.
— Ты знала, что я приеду в Кению? — спросила она.
— Мне позвонили из миссии три недели назад, когда в их больницу поступила моя бабка. Мать-настоятельница сообщила, что она постоянно требует тебя. Они спросили, не знаю ли я, где ты находишься. Я сказала им название колледжа в Калифорнии, который предоставил тебе стипендию.
— А как ты узнала, что я поехала туда?
— Профессор Муриуки сообщил. Я так рада видеть тебя! Ты совсем не изменилась, Деб! Ну, разве что чуть-чуть. Стала более зрелой, более мудрой, что ли. Ты пришла как раз вовремя. А то мне скоро ехать на встречу в дом главного судьи.
— В дом главного судьи!
— Я одеваю его жену. — Сара рассмеялась и взяла Дебору под руку. — Поехали ко мне домой, Деб. Прежде чем отправиться на встречу, я должна кое-что у тебя выяснить. Ее светлость может держать меня у себя целую вечность! Мы с тобой сможем поговорить по дороге.
На улице ее ждал сверкающий «мерседес-бенц»: возле открытой задней двери стоял улыбающийся водитель-африканец. Когда они сели в машину, Сара, смеясь, проговорила:
— Я теперь вабенци, Деб. Как тебе такой расклад?
Дебора никогда не слышала этого слова раньше: она лишь знала, что «ва» на суахили означает «человек, принадлежащий к».
— Это новая каста, Деб, — пояснила Сара, когда «мерседес» начал вливаться в оживленное движение. — Нас, стоящих у руля Кении, называют вабенци, иными словами, «людьми, принадлежащими к мерседес-бенцам», или просто «бенцам». Вообще это слово считается ругательным, так нас называет простой люд. Но пусть это не вводит тебя в заблуждение, Деб. Они сами спят и видят, чтобы стать членами касты вабенци.
Некоторое время они ехали молча, сидя в роскошном салоне автомобиля, окруженные запахом дорогой кожи и приятной музыкой, заглушающей шум Найроби.
— У меня нет слов, Сара. Ты столького добилась, проделала такой длинный путь, — почувствовав необходимость, сказала Дебора.
— Я предпочитаю не думать о том, каким длинным был этот путь! — сказала Сара. — Я оставила прошлое в прошлом и позаботилась о том, чтобы как можно меньше людей знали о тех убогих хижинах на берегу реки Чания. Лучше расскажи мне о себе, Деб. Почему ты тогда сбежала? Почему не писала нам?
Дебора начала свой рассказ нерешительно, но затем, когда она рассказала о том, что нашла любовные письма матери к Дэвиду и узнала из них о ребенке любви, слова полились из нее с невероятной легкостью и быстротой. Когда она дошла до того места, когда пошла к Вачере и что старая знахарка ей сказала, лицо Сары начало вытягиваться.
— Нет, Сара, — поспешно добавила Дебора. — Кристофер мне не брат. Просто Вачере зачем-то нужно было заставить меня поверить в это. Но я-то думала, что он мой брат. А мы занимались любовью в его хижине. Я не могла вынести этого, была слишком молода, слишком неопытна. Все, чего я хотела, — это убежать и спрятаться. Я не могла оставаться в Кении. Ведь я любила собственного брата! По крайней мере, я так думала. — Она закончила свой рассказ, поведав Саре о том, что узнала из дневника тети Грейс, к сожалению, лишь спустя пятнадцать лет.
