Советник, сообразив, что оплошал, выпустив из рук нити происходящего, вступил в заранее оговоренную роль:
— Порядок сегодняшнего заседания таков: сообщения — пятнадцать-двадцать минут. Затем — вопросы. Первое слово предоставляется Андрею Дмитриевичу Па-ву из НИИЯЭФ, город Москва…
Подтянутый, высокий, похожий больше на отставного офицера разведки, чем на физика-теоретика человек неожиданно спокойно взял слово:
— Мало у кого вызывает сомнение факт, что современная земная цивилизация находится на пороге тяжелейшего системного кризиса. Он характеризуется взрывным ростом ключевых параметров цивилизации — таких, как население, производство энергии и потребление невосполнимых материальных ресурсов. Так как характерное время из удвоения составляет три-четыре десятка лет, а по некоторым показателям — и меньше, то очень скоро развитие в этом направлении должно столкнуться с проблемой исчерпания ресурсов. Это сопровождается чрезвычайным усилением давления человека на окружающую среду и учащающимися экологическими катастрофами техногенного происхождения. Параллельно растет вероятность применения террористическими организациями оружия массового поражения — бактериологического, химического и даже ядерного. Интуитивно ясно, что если земной цивилизации удастся преодолеть системный кризис, то это будет качественно отличающаяся от современной цивилизация. Я попытаюсь показать, что выход из кризиса будет выходом на совершенно новую траекторию развития не только человечества, но и всей четырехмиллиардной истории планеты… Вернее, я покажу, что старая траектория развития должна завершиться в самом ближайшем будущем. И это доказывается математически…
Президент слушал с непроницаемым лицом. То, что говорил ученый, напомнило ему многочисленные материалы международных форумов, отпечатанные на меловой бумаге. И Первое Лицо, упершись взглядом в переносицу докладчика, тренированно слушал его мерную речь.
— На протяжении всей истории человечество двигалось от кризиса к кризису, — продолжал физик. — Поэтому вам может показаться, что в надвигающемся новом кризисе нет ничего особенного. Ну, не в первый же, мол, раз! Действительно, новый кризис во многом походит на старые. На определенном технологическом уровне приближаются пределы экстенсивного роста цивилизации. Отсюда — исчерпание ресурсов и экологический кризис. Это напоминает кризис, с которым столкнулись наши предки-кроманьонцы в самом начале своей истории. Опережающее развитие технологий приведет к нарушению баланса развития техносферы и социума, что также не ново. Что же дает нам основания говорить, что человеческую цивилизацию ждут необыкновенно глубокие преобразования в том случае, если она преодолеет приближающийся системный кризис?
Нет, это — не обычный цивилизационный кризис. Можно указать на ряд его отличий от прошлых кризисов.
Прежде всего, наблюдаются необычные процессы, которые, видимо, являются ответом цивилизации на беспрецедентный вызов. Например, спонтанное ограничение рождаемости в условиях невиданного материального изобилия в развитых странах. Создается прецедент для преодоления демографического кризиса в планетарном масштабе. Правда, при том условии, что вслед за развитыми странами такую модель примет и основная часть человечества, не относящаяся к «золотому миллиарду». В этом, впрочем, я сильно сомневаюсь. Но всех случаях пик демографического перехода в планетарном масштабе уже пройден. Это наиболее знаменательное явление, так как перенаселение Земли было одним из самых опасных процессов.
Можно также отметить необычайную глубину надвигающегося системного кризиса. Человечество впервые имеет возможность уничтожить все живое на Земле.
Отмечу также эффект ускорения исторического времени — промежутки между кризисами и революциями в развитии цивилизации постоянно сокращаются. Они уменьшались в постоянной пропорции. В науке такие процессы называют автомодельными…
Докладчик прервался и включил дисплей. На нем вырисовалась прямая линия, соединяющая двенадцать точек под углом в 45 градусов, как бы рассекающая график на две половины. Президент вгляделся в картинку и с немым вопросом поднял глаза на физика. А тот продолжал:
— Видно, насколько точно расположение революций соответствует автомодельности. А революция 1991 года почти идеально ложится на экстраполяцию автомодельной зависимости. Можно сказать, несмотря на кризисный характер, вся предшествующая история человечества следует четкому закону степенного ускорения исторического времени. Очевидно, мы находимся вблизи точки сингулярности. Это такой момент, когда ускорение исторического процесса сжимается до несущественных периодов времени — года, месяца, дня… Фактически точка сингулярности — время конца истории, переход к чему-то совсем иному. Можно сказать, нас ждет кризис всего предшествующего миллионолетнего развития человечества. Кризис кризисов. Длительные прогнозы развития цивилизации делать трудно, но одно предсказание можно сделать с полной определенностью: где-то в районе 2030-2050 эффекта ускорения исторического времени не будет. Тогда характер эволюции человечества должен коренным образом измениться. История, миновав точку перехода, должна двинуться по совершенно новому руслу. Проход через нее вовсе не означает неминуемой катастрофы.
А каком-то смысле цивилизация перестанет быть цивилизацией и превратится в нечто иное. Полагаю, что точка кризиса явится и точкой бифуркации. Возможен разный характер ее преодоления, от чего зависит направленность и характер дальнейших процессов. К сожалению, глобальная катастрофа является одним из наиболее вероятных сценариев.
Анализ можно углубить, если вместе с революциями в истории цивилизации рассмотреть всю последовательность биосферных революций. Внимательный анализ показывает, что большинство биологических революций совпадает с границами так называемых геологических эр. Биосферные революции начинаются с возникновения жизни 4-3,8 миллиарда лет назад. Следующей стала «кислородная катастрофа», после чего возникли примитивные многоклеточные организмы около полутора миллиардов лет назад. В начале палеозоя произошел так называемый «кембрийский взрыв», в ходе которого возникли почти все современные типы и классы живых существ, включая позвоночных. Начало мезозоя — это вымирание крупных земноводных и начало царства динозавров. Начало кайнозоя — вымирание динозавров и начало царства млекопитающих. Начало неогена совпадает с возникновением человекообразных обезьян и появлением современной фауны.
Хотя человек — и порождение биосферы, совсем неочевидно, что совместный анализ исторических и биосферных революций имеет смысл. Но взгляните…
Президент подавил тяжкий вздох и уставился в очередную высветившуюся на дисплее таблицу. И снова увидел практически ту же круто уходящую вверх линию, соединяющую восемнадцать точек.
— Видно, что автомодельность наблюдалась и в биосфере на протяжении 3,8 миллиардов лет, — пояснил докладчик. — Включая и историю человечества. Линия упирается в точку сингулярности опять-таки в ХХI веке. Таким образом, точка перехода человеческой истории практически совпадает с точкой сингулярности в развитии биосферы…
Президент кивнул. Наконец-то мысль физика продралась сквозь нагромождение научных терминов. Все ясно. Точки «капеца» для цивилизации и природы совпадают в наступившем столетии. Правда, за границей его, президента, срока правления — но все же…
