себя за руку. Вроде бы явь, а не сон... Хотя в прошлый раз тоже так казалось — во всяком случае, мочевой пузырь распирало очень даже реалистично... Зато сейчас, кстати говоря, никаких позывов не ощущается — как будто организм и в самом деле совсем недавно освободился от лишней жидкости... Странно всё это... Или предыдущий эпизод все-таки не был сном?..
Он страдальчески простонал. Захотелось просто плюнуть на всё — лечь и снова отключиться. Но стоило представить, что в соседнем помещении по-прежнему висит его труп, как весь сон тут же улетучился. Сергей долго вертелся с боку на бок, наконец не выдержал — решил встать и еще раз сходить в зал. Чтобы расставить все точки над чем положено. И либо успокоиться, либо... в общем, там будет видно. Подрагивающей рукой нащупал в нагрудном кармане очки, нацепил на нос...
Ноги предательски дрожали, когда он подходил к залу. Заглянул, но в темноте толком ничего не разглядел. Постоял, надеясь дождаться вспышки молнии, но спустя минуту все-таки двинулся вперед, выставив перед собой весло (на сей раз не решился пойти «безоружным»).
Силуэт часов он смутно различал, но вот было ли что-нибудь под ним или нет — пока оставалось непонятным. Лишь подойдя совсем близко, он сумел рассмотреть, что никакого трупа вроде бы не наблюдается. Для верности потыкал в пространство веслом, поводил им туда-сюда — и действительно ни на что не наткнулся. От сердца отлегло, и он вздохнул с облегчением.
А спустя секунду зал осветился-таки вспышкой молнии. И за это короткое мгновение Сергей успел увидеть всё: и блеснувшие белым металлом цифры на темном циферблате, и хищно заостренные выступы бронзовой рамы...
И свисающую вниз веревку.
Он отшатнулся и чуть было снова не ухнул в кресло.
На конце веревки была петля... Призывно раскрытая, как будто зазывающая в свои объятия, обещая умопомрачительное путешествие в потусторонний мир... И хотя зал уже снова окутывала тьма, Сергей словно бы продолжал видеть над собой эту виселицу, явно специально кем-то приготовленную для... для... для кого?..
Нет, это не сон...
На лбу выступила холодная испарина. Под ребрами тяжко щемило, не хватало воздуха...
Что всё это значит? К чему эти инквизиторские намеки? Чего от него хотят?.. Чтобы он свел счеты с жизнью, повесившись на вокзальных часах? Дают понять, что это единственный оставшийся для него выход?..
Сергей облизнул обветренные губы, нервически дернул шеей. Словно в издевку, на ум пришел эпизод из Агаты Кристи.
— Последний негритенок посмотрел устало... повесился — и никого не стало... — На заключительном слове он поперхнулся: рот сам собой искривился в конвульсивной усмешке, из легких вырвался хриплый клекот.
— Вот, значит, как? Поочередный приговор для всех троих? И я третья по счету жертва? — Выплюнув последний смешок, старпом словно в бреду заходил взад-вперед. — Свершается заслуженная кара, вашу мать!.. А судьи кто?!.. — истерически возопил он, потрясая над головой сжатым кулаком, и яростно рубанул веслом воздух. — Кто, я вас спрашиваю?!.. Зачем вам всё это? Чего ради вы людей мытарите? Развлекаетесь, что ли? Скучно вам?.. Вы и Юльку с Лехой заставляли так же мучиться, да?.. Гады, сволочи! Пускай мы виноваты, ладно! Но нельзя же с нами, как со скотом!..
Сергей сам не знал, к кому обращается и почему употребляет формы множественного числа, но продолжал выкрикивать гневные, хотя поначалу не слишком связные фразы, смысл которых вряд ли до конца осознавал. Но постепенно речь его как-то сама собой становилась всё четче и слаженнее, и в ней уже явственно начинали звучать нотки ожесточенного и злобного сарказма.
— Значит, вы хотите, чтоб я сам совершил над собой приговор, сам сунул голову в петлю? — дергающимся голосом вопрошал он. — Гениальный замысел! Только что ж вы веревочку-то так высоко подвесили, а? Я ж до нее не достану! Тогда уж надо было и табуретку приготовить!.. И где вы вообще веревку эту взяли? От раколовки отвязали, что ли? Так она же меня не выдержит! — Он вытянул вверх руку, пошарил в пространстве под часами. Пальцы ухватились за петлю, ощупывая веревочное плетение. — Ага, так вы ее свернули в несколько раз! Ну, это другое дело! Очень предусмотрительно с вашей стороны! — Он пару раз дернул виселицу. — И привязали крепко! Ну, осталось только табуретку найти... Хотя погодите-ка!..
Он метнулся к креслам и попробовал одно из них сдвинуть. Оказалось, что весь ряд составлен из секций, каждая из которых состоит из четырех кресел, скрепленных между собой. Сергею без особого труда удалось пододвинуть одну из секций поближе к часам.
— Теперь берем петлю, встаем на кресло, — он отложил весло в сторонку и продемонстрировал, как это делается. — Только видите, какая незадача: с сиденья-то всё равно головой до петли не достать. А вот если взобраться повыше... — Он встал на металлический подлокотник и, с трудом удерживая равновесие, примерился к виселице. — Всё равно высоковато. Но ежели изловчиться, приподняться на цыпочки... — И вот петля на уровне горла. На миг мозг кольнула пугающе-притягательная мысль: а может, и правда накинуть по-быстрому веревку на шею, потерять равновесие — и через пару секунд всё закончится. Не будет больше ни мучений, ни голода, ни глюков...
И голова сама потянулась в петлю...
«А Аня? — словно шепнул вдруг кто-то в самое ухо. — А родители? А твой ребенок?!»
И Сергей как будто очнулся, стряхнул с себя колдовское наваждение.
— Ах вы, сволочи! — яростно выкрикнул он. — Хрен вам! Не дождетесь!
Тут он все-таки потерял равновесие — но мгновенно ухватился обеими руками за веревку и, как Тарзан, перелетел по дуге к противоположному ряду кресел. Часы над головой угрожающе скрипнули.
Он сидел на полу, потирая ушибленное колено, и всё еще приходил в себя, не в силах поверить, что и в самом деле едва не свел счеты с жизнью. Ужасался, представляя себе, как болтался бы сейчас тут свеженьким трупом. А Аня безутешно ждала бы его долгие годы, тщетно надеясь на чудо...
Нет, он не может позволить себе здесь сгинуть! Он должен выжить во что бы то ни стало — выдержать все мучения, даже самые чудовищные, чтобы в конце концов вытянуть себя за волосы из этого одурманивающего, гибельного омута. Вопрос лишь в том, как долго его еще собираются мучить...
Сергей тяжело поднялся на ноги и поплелся к себе в каморку. Его шатало и мутило, он чувствовал себя так, будто
