Из всех мировых лидеров изнанку жизни и борьбу не за успех, а за кусок хлеба знал еще только один — вот этот неторопливый русский… Ах, нет, не русский, грузин… Впрочем, все же — русский.
Гитлер колебался перед Судетами и во время Дюнкерка… Ведь поступок, действие могут и подвести. Однако он никогда не подвергал сомнению свои политические идеи! Убеждения его всегда были незыблемы.
Он верил в себя абсолютно, потому что давно глубоко запрятал в самые глубины души сомнения. Это не было ни манией величия, ни переразвитым самомнением. Был трезвый политический и личный расчет, подкрепленный и проверенный практикой: чем более уверенно и неколебимо он вел себя с окружающими, тем большее влияние он на них оказывал. Абсолютная уверенность давала хорошие дивиденды…
И вот впервые вглядываясь в эти прищуренные серые глаза, вслушиваясь в неторопливую речь, подкрепляемую редким взмахом руки, он впервые ощутил неуют и беспокойство.
Он впервые за долгие годы усомнился — а все ли его идеи верны? Вот стоит носитель идей, от его, Гитлера идей, отличных… Но так ли уж неприемлемы идеи, сделавшие вождем России такую личность, как Сталин?
А Сталин, посмотрев в глаза фюрера прямым взглядом, пригласил к входу в высокое здание, похожее на собор…
Начались взаимные приветствия и знакомство.
МАРШАЛ действительно оказался Ворошиловым, а полный мужчина представился коротко: «Жданов»…
Все прошли внутрь… Большое, просторное, но отнюдь не изысканное помещение занимал длинный стол, уже сервированный, причем роскошно…
Однако Сталин пригласил фюрера пройти дальше и пояснил:
— Я благодарен вам, господин Гитлер, за ваше быстрое согласие встретиться в Бресте… Сюда весьма просто добраться и из Москвы, и из Берлина, но это все же не отель «Бельвю», а крепость… К тому же — давно не приводившаяся в порядок. Сейчас здесь стоит несколько воинских частей, а солдаты — народ неприхотливый, мы-то с вами это знаем, потому что мы — сами солдаты…
— О, герр Сталин, вы тоже воевали? Где? На германском фронте?
— Нет, в нашу Гражданскую, а потом — в польскую войну, ту — давнюю… Так что с немцами я не воевал, как и вы, господин Гитлер, не воевали с русскими.
— Да, я был на Западном фронте, как и, кстати, генерал Гудериан…
— Я знаю… И. надеюсь, вы простите нам недостаток комфорта — все пришлось готовить за эту неделю, поэтому что-то могли и упустить…
— Я догадываюсь, герр Сталин, что вы не упускаете из виду ничего…
Сталин как-то по-домашнему тронул усы, улыбнулся:
— Вряд ли это возможно, господин Гитлер… Но я прошу вас отведать, как у нас говорят, русского хлеба-соли… Вы с дороги, а в России ни один уважающий себя хозяин не может допустить, чтобы дорогого гостя да не накормить. Там, — Сталин кивнул головой на стол за их спинами, — я предлагаю провести обед в вашу честь после первой деловой беседы, а сейчас я прошу вас, господ Риббентропа, Шуленбурга и генерала Гудериана закусить в узком кругу… А наши товарищи позаботятся о других ваших спутниках…
В соседний зальчик вместе со Сталиным, Гитлером и Риббентропом кроме Шмидта и Игнатьева прошли Молотов, Ворошилов, Жданов, Шуленбург и Гудериан.
Здесь тоже стоял стол, но круглый, накрытый на двенадцать персон — с запасом… Сервировка была тоже великолепной, хотя и простой. На столе стояли яркие бутылки «Старки», коньяка и водки, блистал хрусталь рюмок.
Пунцовые помидоры особенно подчеркивали нежную зелень салата. В хрустальных салатницах отблескивала свежая капуста, приправленная соусом провансаль, лежали «букетики» цветной, стояли сковородки с паштетами, блюда с заливным… Сочная клубника окружала золотые ананасы, гордо украшенные оперением, достойным индейского вождя.
Несколько глубоких хрустальных мисок были наполнены черной искрой.
Сталин пригласил к столу Гитлера, когда тот начал устраиваться, широким жестом пригласил остальных, сам сел рядом с фюрером, и некоторое время все были заняты тем, что не без удовольствия накладывали себе на тарелки то, что кому приглянулось. Слуг не было, но Сталин обязанность угощать фюрера взял на себя…
Перед Гитлером стояло несколько бутылок с минеральной водой, отдельная миска с икрой, блюдо с заливной осетриной, салаты… Его часть стола была почти вегетарианской— русские явно знали его вкусы, а Сталин еще и пояснил:
— Зная вашу склонность к хорошей минеральной воде, мы ее учли, но на стол поставили нашу, советскую воду из разных мест… Был бы рад, если бы вы попробовали все и выбрали, что понравится больше… И потом мы будем ставить перед вами то, что выберете…
Гитлеру стало приятно, и он, глядя на стол перед Сталиным, шутливо сказал:
— Я вижу, герр Сталин, что у вас тоже отдельный напиток, который вы, как я понимаю, выбрали уже давно?
У прибора Сталина действительно был поставлен хрустальный запотевший графинчик с чем-то прозрачным, как горный ручей… Сталин хитро улыбнулся и предложил:
— Я с удовольствием им с вами поделюсь, и заранее могу предположить, что он вам не будет противен…
Гитлер согласно кивнул, и Сталин налил из графинчика вначале фюреру, а затем — себе… Его примеру последовали остальные, и Сталин встал с рюмкой в руке, жестом попросив гостей сидеть…
— Я предлагаю тост за дружбу двух великих народов, за их взаимопонимание и будущее! Пусть они будут так же чисты, как и эти напитки в наших бокалах!
Сталин выпил, Гитлер с опаской сделал небольшой глоток и с удивлением обнаружил, что пьет чистейшую родниковую воду…
Сталин смотрел на него, весело прищурившись, и фюрер, тоже весело посмотрев на него, сказал:
— Ваш тост, герр Сталин, точен и глубок, и я с удовольствием к нему присоединяюсь. Ваш напиток можно пить без опаски!
ВРЕМЯ летело незаметно, напряжения не было… После завтрака Сталин пригласил фюрера пройти в другую комнату… За столом они договорились, что в первой беседе рядом с ними будут только Молотов, Риббентроп и Шуленбург.
И теперь Гитлер, разместившись в удобном кожаном кресле, перед которым стоял небольшой столик с «Нарзаном» — фюрер решил остановиться на нем, — осматривался, вполне довольный той обстановкой, в которой предстояло им поработать со Сталиным.
Тут не было и намека на интерьеры Бергхофа — сразу было понятно, что еще неделю назад помещение выглядело совершенно иначе. Но продумано все было отлично и со вкусом. Удобные кожаные кресла, диван, банкетки, столики с водой, фруктами и цветами, на стенах — несколько отличных пейзажей в чисто русском стиле… Освещение мягкое — настольные лампы и бра… Шнуры от бра не были скрыты, а тянулись от нескольких тройников в розетках — их повесили тут на время. Однако открытые шнуры были декоративно отделаны и не насиловали глаз.
Знавший толк в интерьерах фюрер все это заметил и оценил сразу, хотя одна деталь выбивалась из общего облика помещения —дальняя стена была зачем-то завешена с потолка до пола занавесью под тон стенам.
