наполнить не одними русскими жителями, но также немцами, армянами и жидами. Когда же не только Галицкая Русь вошла в состав Польского королевства при Казимире Великом, но вскоре и все Литовское великое княжество вступило в унию с Польшей, тогда переход еврейства в Западную Русь облегчился еще более. В Литовской Руси древнейшими законодательными памятниками, определяющими положение здесь жидовства, являются льготные грамоты Витовта, данные трокским, брестским и гродненским евреям, в 1388 и 1389 годах, и по содержанию своему близко подходящие к помянутым выше льготным грамотам чешским и польским. Грамоты Витовта, в свою очередь, подтверждались и слегка видоизменялись его преемниками; таким образом, они легли в основу юридического положения евреев в Западной Руси XV и XVI веков.
Положение сие, на основании названных грамот, представляется в следующем виде.
Первая и самая важная привилегия литовских евреев заключается в том, что они считаются непосредственными подданными великого князя Литовского; следовательно, они люди вольные, и вельможи (несмотря на некоторые попытки) не могли распространить на них крепостное право. По важнейшим, то есть по уголовным, делам они, наравне со шляхтой и всеми свободными людьми, подлежат суду или самого великого князя, или местного великокняжеского старосты. Этот староста или его заместитель (подстароста) в грамотах даже прямо называется «жидовским судьей». По делам религиозным и по взаимным гражданским спорам евреям предоставлено право судиться самим между собой, и местом этого собственного суда служит у них по преимуществу синагога. Таким образом, они получают возможность жить отдельными, самостоятельными общинами. Местная еврейская община, имевшая свой молитвенный дом или синагогу, свое особое кладбище и свою школу, называется в грамотах «збор» (т. е. собор) или «збор жидовский» (впоследствии кагал). Евреям предоставляется свобода их вероисповедания; за ними признается имущественная и личная неприкосновенность, так что человек, причинивший еврею смерть или какое насилие, наказывался по общему земскому праву как за убийство или насилие шляхтичу. Таможенным приставам строго запрещается брать мыто с еврейских мертвых тел, провозимых на их кладбища. Запрещается также повторять известные в Средние века обвинения евреев в том, что они иногда употребляют христианскую кровь при своих обрядах. Всякое подобное обвинение должно быть подтверждено шестью свидетелями, из которых трое христиан и трое евреев, и если невинность еврея будет выяснена, то обвинитель должен сам подвергнуться тому наказанию, которому подлежал бы обвиненный.
Грамоты предоставляют евреям свободное занятие торговлей и ремеслами, наравне с мещанами-христианами; но они же показывают, что главный их промысел составляло излюбленное ростовщичество; ибо довольно много распространяются об условиях, при которых еврей должен был принимать вещи в залог под ссуду, об очистительной присяге на случай, если заложенная вещь окажется воровской, о просроченных закладах и тому подобное. Обозначается и другой излюбленный еврейский промысел: откупа, преимущественно таможенных пошлин, а впоследствии и продажа крепких напитков. Уже сам Витовт имел у себя откупщиком таможенных пошлин жида Шаню, которому великий князь пожаловал два села во Владимирском повете. Следовательно, евреи могли владеть и населенной землей.
Преемники Витовта на литовском престоле, нуждавшиеся в деньгах, например Свидригайло и король Казимир IV, также охотно отдавали на откуп евреям таможенные и другие великокняжеские доходы; причем нередко забирали у них вперед значительные суммы золотыми червонцами и входили к ним в долги. Услужливые евреи-заимодавцы таких должников не торопили погашением долга или вместо золота принимали в уплату разные сельскохозяйственные произведения, которыми изобиловали великокняжеские житницы, кладовые и скотные дворы; каковы: соль, мед, рожь, кони, рогатый скот и прочее. Евреи в убытке не оставались; закупая власть, они богатели и множились на счет коренного населения. Это население, особенно мещанство, конечно, не могло оставаться равнодушно к тому, как евреи отбивали у него разные промыслы и торговлю; шляхта также с неудовольствием смотрела на постоянный захват евреями в свои руки всей откупной системы, в которой прежде и она принимала участие. А все возраставшие великокняжеские долги жидам-кредиторам тяготили и самую верховную власть. Когда же к этим накопившимся причинам неудовольствия присоединилась и религиозная ревность, то последовало бедственное для евреев событие. Сын и преемник Казимира IV в Литве, великий князь Александр, отличавшийся именно усердием к католической церкви, вскоре после своего брака с московской княжной Еленой Ивановной, в 1495 году, велел изгнать евреев из Великого княжества Литовского, а их дома и земли конфисковать. Действительно, из Бреста, Гродна, Трок, Луцка, Владимира и Киева еврейские общины были изгнаны и удалились в соседнюю Польшу; их недвижимые имущества начали раздавать другим жителям. Но бедствие это продолжалось недолго. В 1501 году великий князь Александр сделался польским королем; изгнанные из Литвы евреи снова очутились его подданными. А в Польше еврейство тогда было уже так многочисленно и сильно, что об его изгнании нечего было и думать. Закупленные им польские магнаты были его покровителями и защитниками. Евреи сумели привлечь на свою сторону и некоторых литовских вельмож. Под их влиянием слабохарактерный, непоследовательный Александр в 1503 году отменил свое первое распоряжение; он позволил изгнанным евреям воротиться на старые места и пользоваться всеми прежними правами. При сем литовские евреи обязались выставлять на свой счет на государственную службу 1000 всадников. Однако при том же Александре они успели выхлопотать отмену этой повинности, вместо которой обязались платить подать наравне с мещанами. А впоследствии, взамен сей повинности, на евреев наложена особая подать в 1000 червонных злотых.
Временное изгнание послужило евреям на пользу: прежде отдельные и разбросанные, их общины теперь старались теснее сблизиться между собой, чтобы отстаивать себя сообща; а наложенная на них помянутая подать, вместе с некоторыми другими особыми еврейскими податями, при круговой поруке еще более скрепила эти взаимные связи.
Сигизмунд I и его супруга, королева Бона, оказывают явное покровительство евреям, и по преимуществу из фискальных видов, потому что евреи, в качестве откупщиков или арендаторов королевских доходов и имуществ, умели доставлять им значительные денежные суммы. Один брестский крещеный еврей, по имени Абрам Иозефович, поставлен был Сигизмундом на должность литовского подскарбия, то есть государственного казначея или министра финансов. Разумеется, этот Абрам, в свою очередь, усердно помогал своим единоплеменникам, и прежде всего собственным родственникам. Так, брат его Михель Езофович является крупным еврейским откупщиком, который арендует в королевских имениях соляные и восковые пошлины, таможни, мыты и корчмы. Он играет роль жидовского фактора у короля Сигизмунда, и последний за оказанные услуги наградил его тем, что возвел в потомственное шляхетское достоинство. Есть основания полагать, что права и привилегии евреев, дотоле заключавшиеся в отдельных грамотах, выданных разным их общинам, при сем короле
