Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Сколько себя помню, я всегда комфортно чувствовал себя под кронами деревьев. Я редко бываю на поляне в хижине, где вырос, и где мы с матерью живем. Я с радостью подчиняюсь, когда мама, ожидая чьего-нибудь визита, просит меня отправиться в лес – не важно, ждет ли она мужчину, готового щедро одарить ее за несколько часов, проведенных в ее постели, или женщину из селения, желающую исцелиться от какого-то недуга. Жители Тевринтона меня совершенно не интересуют. Я избегаю их. Мы с ними даже говорим на разных языках.
Зато я прекрасно владею языком животных. С ними общаться гораздо проще, чем с людьми, у которых на уме вечно невысказанные смыслы, подразумеваемые правила и скрытые намерения. Мои товарищи по играм – волчата, с ними я бегаю по лесу наперегонки. Я следую за этой стаей уже много лет и знаю всех ее членов.
Однажды я попробовал молоко крупной волчицы, окрещенной мною Хроу по звуку, который она издает, когда ей хорошо. Когда я кончиком носа искал сосок у нее на брюхе, мое обоняние потряс резкий запах земли и мускуса, исходивший от ее шкуры. Когда я наконец нащупал небольшой бугорок и принялся сосать горьковатое молоко, Хроу зарычала, непривычная к прикосновению человечьих зубов. В конце концов она меня укусила. Рана оказалась неглубокой, и я знал, что укус не был проявлением неприязни с ее стороны.
Для нее я не был ребенком, ведь мне было почти столько же лет, сколько ей самой.
В тот момент, когда лес оказался для меня враждебным и моя жизнь круто изменилась, мне было десять лет.
Я иду домой после совместной с волками охоты на зайца. Я еще чувствую вкус свежей соленой крови во рту. Мои босые ноги шелестят по высокой траве, которой поросла поляна. Передо мной уже выросла покрытая соломой крыша хижины. Вдруг у меня под ногами изворачивается что-то длинное. Я ощущаю острую боль в лодыжке, и в тот же миг вся нога начинает гудеть, словно под кожей ползают сотни муравьев.
Услышав мой вскрик, мать выходит на порог хижины. Она видит, как я падаю, а затем, покачиваясь, силюсь встать. Она рукой прикрывает глаза от солнца.
У моей матери длинное узкое лицо с мягкими губами и серо-голубыми глазами, обрамленное непослушными кудрявыми светлыми волосами по плечи. Волосы у нее никогда не отрастали длиннее, так как она подстригала их, как только они начинали доставлять неудобство. Она красивая, хотя я об этом не думаю, и я очень люблю ее, хотя мне никогда не приходит в голову сказать ей об этом. Она опирается на дверной косяк и смеется, видя мои попытки устоять на ногах. Она думает, что я дурачусь.
Лишь когда меня начинает безудержно рвать, она понимает серьезность происходящего. К этому моменту ступня так сильно распухла и стала настолько чувствительной, что я не мог наступить на ногу. Отек стремительно распространяется вверх. На коже вокруг змеиного укуса образуются волдыри. Когда мама подбегает ко мне, я уже насквозь мокрый от пота. Она несет меня к хижине, я задыхаюсь. К счастью, матери хватает присутствия духа выдернуть из крыши соломинку и вставить ее мне в горло. В противном случае я вряд ли бы выжил, так как мой язык увеличился и вскоре стал таким огромным, что уже не помещался во рту. Я принимаюсь со свистом жадно вдыхать воздух через соломинку. Лишь спустя двое суток отек начал спадать. Все это мать рассказала мне позже. Все эти дни я был без сознания.
Когда наутро третьего дня я уже могу смотреть сквозь щелочки опухших глаз, замечаю, что деревянное распятие, всегда висевшее на стене над кроватью, исчезло. Вместо него появились статуэтки языческих богов. Грубо обработанные деревянные фигурки, влажные от свежей крови. Маленькое мохнатое тельце с перерезанным горлом лежит перед ними. Это козленок из загона, примыкавшего к задней части дома.
Мать осторожно вынимает соломинку из моего горла. Я не осознаю, насколько был близок к смерти. Мои мысли заняты кое-чем другим.
– Ты принесла в жертву своим богам одну из наших коз?
Упрек, прозвучавший в моих словах, заставляет ее нахмурить светлые брови. Возможно, это реакция на то, что я назвал Одина и Тора «ее богами».
Она всегда старалась заставить меня больше верить – поклоняться им, приносить жертвы, почитать их и бояться, ползать ради них в пыли и просить у них помощи во всем, как делала она сама. Но я не видел доказательств того, что единый бог сельчан или многоликий пантеон матери имеет какую-то власть в лесу. Звери полагаются лишь на собственные способности, так почему я должен поступать иначе? У волков я научился охотиться. У зайцев – быстро бегать. У оленей – бесшумно ступать по земле. Пока я не умею летать, как птицы, но думаю, это вопрос времени.
– Это приключилось с тобой из-за недостатка веры, – сердито заявляет мать. – Локи – единственный из богов, который является в змеином обличье. В нем, как и в тебе, течет волчья кровь. Он хотел дать тебе понять, что пора вырасти и начать серьезно воспринимать вещи, без которых невозможно обойтись.
– И без чего же я не могу обойтись?
Она обреченно вздыхает.
– Старые боги капризны, но их можно уговорить прийти на помощь, если приносить жертвы. Белый Христос жесток, непреклонен и ревнив, он ненавидит остальных богов и неустанно поддерживает своих почитателей. Именно поэтому многие обратились к нему. Но другие люди, как и я, считают, что разумнее ладить со всеми богами, и я хотела бы, чтобы ты поступал именно так. Тебе исполнилось десять лет. Ты уже не ребенок.
Это самое длинное наставление, с которым она когда-либо ко мне обращалась. Многословие подчеркивает важность назидания.
– Я прекрасно знаю этих древних богов, – отвечаю я, ибо долгими зимними ночами слушал ее истории о мудром одноглазом Одине, его сыне Торе, который катится по небу на своей колеснице и ударами молота порождает гром, и о других богах, что живут в Асгарде и редко являются в мир людей. – Но ты никогда не рассказывала мне о Белом Христе.
Она краснеет и признается, что не может рассказать никаких подробностей, так как сама толком ничего не знает.
– Как ты знаешь, я родом из страны данов, – объясняет она. – А там поклоняются старым богам. Но здесь, в Англии, Белый Христос обладает великой силой, и было бы замечательно, если бы ты знал о нем побольше. Я давно размышляю, не отправиться ли тебе в Тевринтон, к людям, которые знакомы с ним ближе.
– Но я не говорю на их языке.
– Я могу научить тебя. Когда я покинула родину и оказалась здесь, я совсем не говорила по-саксонски. Но наши языки не сильно различаются, потому что саксы ведут происхождение от англов и ютов, которые пришли сюда несколько веков назад. Главное – научиться по-разному произносить слова.
– То есть я должен покинуть тебя? Покинуть лес?
Мать бледнеет и смотрит на меня взглядом, полным страха: прежде она не подпускала эту мысль так близко к себе.
– Здесь ты можешь вновь наткнуться на Локи, – пытается она обосновать возникшую идею. – И он наверняка опять тебя укусит. Мы ведь уже говорили о том, что боги капризны.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
