Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– В словосочетании «слепой музыкант» меня не устраивает одно слово.
– Придется зажмуриться, – весело сказал Зунда.
– Меня не устраивает слово «музыкант»… Прижмуриваться я могу сколько угодно, а вот играть… – Он покачал головой. – Даже на средневековом рояле.
– Надеюсь, что до игры дело и не дойдет, ну а на крайний случай Кастуро что-нибудь исполнит… А?
Тот кивнул.
– Рояль там есть?
– Есть.
Я перетасовал снимки, нашел фотографию концертного «стейнвея», показал:
– Такой подойдет?
– Да, все в порядке…
– Все в порядке будет, когда мы, наши дела сделав, оттуда живые уйдем. Смотрите внимательно, запоминайте.
Вместе со всеми я рассматривал фотографии и сравнивал их с планом. Полузакрыв глаза, расставлял мебель с фотографий, заполняя ей пространство ресторана. Когда мебель закончилась, я мысленно пробежался по комнатам, запоминая, что где стоит. Все было понятно. Беспокоило только одно – дверей там оказалось слишком мало… Всего две. Для того чтобы держать оборону, это было неплохо, но нам предстояло не только отстреливаться, но и уйти с места покушения.
Для меня сейчас было более важно, чем для персонажей. Стрелять будут и по ним, и по мне, но с ними-то, даже если попадут, ничего не случится, а вот со мной… Нет. Этого лучше не допускать…
– Ладно. Бог даст, завалим мы его… – подал голос Зебб. – Как нам уходить?
– Путь один. Из Синего зала на кухню. Это тут. – Я нашел на плане кривой коридор, прижал рисунок пальцем. – Из кухни выход во двор…
Палец выехал за нарисованную стену. Другой рукой я вытащил фотографии кухни и двора.
– Во дворе несколько канализационных люков. Тот, который нужен нам, – третий. Его пометят белой краской. Внизу три тоннеля. Наш средний. Тоннель выведет нас к главному городскому коллектору. Уходить будем через него.
– По дерьму? – спросил Кастуро, брезгливо морщась. Эстет… Хотя для человека, играющего на рояле, это и вправду может быть потрясением.
– По? – делано удивился я в ответ и, с удовольствием руша чужие иллюзии, объяснил: – Сквозь!
Совещание закончилось.
Я поднялся, чтобы выйти, и – нежданная радость! – увидел огненное кольцо. Ребята проходили мимо, не замечая его. Господи! Неужели мне повезет? Я впрыгиваю в него, чтобы вынырнуть из игры. Но… Облом. Оно меня не замечает. Я наступаю туда раз, другой, третий, и снова ничего. Что ж… Глупо было после всего произошедшего рассчитывать на успех.
Нечего мне надеяться на чью-то помощь. Каждый сам себе лучший слуга… Подумаю-ка я о чем-нибудь позитивном. Только вот не успел я ни о чем подумать.
Меня захватил вихрь событий, и я словно бы смотрел на самого себя сверху. Вот мы выходим из здания, садимся в автомобиль. Поездка по городу. Встреча с другим автомобилем. Мы пересаживаемся в него и едем дальше. Это они хорошо решили – и время не тратится, и логика не ломается. Вроде как все, что нужно, хоть и не особенно это интересно, – произошло…
* * *
…Машина подкатила к «Корчме» около шести часов вечера. Гекча, сидевший за шофера, подмигнул нам и укатил из тишины исторического заповедника, а мы закрутили головами, словно искали номер дома и название улицы. Выбрав наконец один из них, я, подняв футляр с виолончелью, подошел к входу и обратился к швейцару:
– Э-э-э, простите, любезный. Мы из консерватории. Нас просили быть по этому адресу… – Я протянул листок бумаги. – Мы не ошиблись? Это тут?
Швейцар, у которого богатая ливрея фасона XV века, против всякой исторической достоверности, явственно оттопыривалась под мышкой пистолетом большого калибра, оглядел нас.
Глаз у него острый. Наверное, такой же профессионал, как и я. Пауза затягивалась. Взгляд охранника становился все тяжелее и тяжелее. Чем-то мы были для него неясны… Чем?
Я поглядел на Зунду. Черт! Точно! На лице товарища читалось такое здоровье, что никаким роялем не придавишь. Здоровый румянец делал нас больше похожими на артель грузчиков, чем на квинтет музыкантов.
– Документы, – сухо потребовал привратник.
Вот это я одобрил. Мало ли как человек выглядит, может быть, он от рождения такой – главное, какие у него документы. А с этим у нас все было в порядке. Имелся даже пропуск, подписанный директором филармонии, и все печати стояли на своих местах, и секретные значки тоже.
– Инструменты…
Я открыл футляр. Заходящее солнце заблестело на лакированной поверхности виолончели. Бдительный швейцар протянул руку. Я позволил ему коснуться лакированного дерева, но тут же взволнованно предупредил:
– Осторожнее, пожалуйста. Это все-таки третий век до нашей эры…
Швейцар смерил нас взглядом, снова просмотрел бумагу, потом все же махнул рукой:
– Ну-ну, до нашей эры! Проходите. Вам в Синий зал, шутники…
– Это где?
– Вам покажут. Там найдется кому.
…Пока операция проходила без осложнений. Двадцать минут назад товарищи перехватили машину консерватории с настоящими музыкантами. Те оказались людьми здравомыслящими и согласились добром посидеть несколько часов под арестом. Благодаря этому мы смогли проникнуть в «Корчму» для завершения операции.
Синий зал почему-то оказался не синим, а фиолетовым. Он был темнее других залов, мимо которых нас провели. Может быть, оттого, что был больше остальных, а может быть, потому, что освещали его только три маленьких светильника, да и светили они больше на сцену, чем в зал. Из-за этого от дверных портьер до рояля зал наполнял лиловый полумрак, в котором терялись очертания наполнявших его изысканных предметов.
На этом фоне костюмы XVI века, которые нам достались от настоящих музыкантов, выглядели очень уместно. В них чувствовался шарм, благородный дух времени, напоминавший о Великом Прошлом и протягивающий от него мостик в Офигенное Настоящее.
Резные столики, ажурные стулья и гобелены, развешанные по стенам, создавали ощущение торжественной значительности происходящего и причастности каждого из присутствующих к тому самому Великому Прошлому.
Несколько минут мы простояли неподвижно, потом с улицы донесся автомобильный гудок, и очарование минуты рассеялось.
– Чего стоим? – спросил Зунда. – Ноты доставайте…
Показывая пример, он первым начал распаковывать свой баул. Сверху лежала волынка, а под ней аккуратно разместились автомат и несколько мин самого разнообразного предназначения.
Я сам, загородившись роялем, начал распаковывать виолончель.
Инструмент здорово смотрелся в футляре. Там он выглядел как надо – хоть сейчас бери и играй, однако это, как и многое в жизни, только казалось. Задней стенки у инструмента не имелось. То, что называлось виолончелью, как кожухом закрывало два автомата и мешок с разной полезной мелочью: гранаты, патроны, взрывчатка…
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
