Сама площадь была пуста. Тускло поблескивала в лунном свете гранитная колоннада собора, резкая черная тень от покинутого памятником постамента ложилась на асфальт. А посреди площади неподвижно стояла огромная лужа, подернутая ледком, и в ней отражалась равнодушная луна.
В зашторенных окнах гостиницы не было видно ни огонька. Лизу зазнобило. Через площадь, высоко поднимая лапы, как брезгливый кот, прошествовал сфинкс с набережной у Академии Художеств, — только лед в луже затрещал. Лиза перевела дыхание — по счастью, сфинкс ни её, ни львов не заметил. Он глядел вверх, на луну, немигающими пустыми глазами.
Львы пересекли площадь и замерли у самых дверей гостиницы.
— Пр-рошу, — негромко проурчал Леонардо. — Двер-ри не запер-рты.
А Леандро даже попятился, скрежетнув когтями по камню. Было ясно, что дальше львы не двинутся.
Лиза спрыгнула наземь. Ей ужасно не хотелось входить одной в тёмный вестибюль. Но настоящим принцессам довольно часто приходится делать то, что ужасно не хочется. По спине у Лизы побежали мурашки — снизу вверх, так, что волосы чуть дыбом не встали. Лиза оглянулась на львов, глубоко вдохнула — и нырнула в тёмный вестибюль. Как в омут с обрыва.
Лиза стиснула зубы, чтобы не стучали, и на ощупь двинулась вперед, едва не налетела на какое-то дерево в кадке. Зашуршали жесткие листья — кажется, ненастоящие. Сначала идти было мягко, потом под ногами глухо отозвались мраморные плиты пола — значит, с ковра она уже свернула. Куда же теперь идти?
Лиза остановилась.
«Так, — вдруг отчетливо подумалось ей. — Это кому же я поверила? Это что же теперь будет?!»
Лиза повернулась и кинулась к дверям. Каждый шаг грохотал по плитам, как чугунная гиря, а двери не то что скрипели, не то что визжали — они выли, как волки! Лиза выскочила на улицу, перевела дух и…
И поняла, что никуда она не вышла, а по- прежнему стоит в темном вестибюле. И что ноги у неё онемели.
И тут в воздухе прямо перед Лизиным носом соткались ровные светящиеся буквы:
«Сюда, Лиллибет».
Лиза сделала шаг. Ещё шаг. Надпись медленно плыла перед ней. Вот и лестница, и даже лифт, только он, конечно, не работает. Лиза вцепилась в холодные мраморные перила, пытаясь остановиться, но не тут-то было. Пальцы пришлось разжать. Буквы заколебались, как будто их ветер пошевелил, и сложились в новую надпись.
«Смелее, вперед».
Первый этаж, второй, третий… В гулких пролетах взлетало эхо и шевелились сквозняки. Не горела ни одна лампочка. В темноте проступали какие-то драпировки, вазы, высокие позолоченные двери. На четвертом этаже Лиза очутилась в бескрайней гостиной. Посреди, как айсберг, белел концертный рояль. От него, кажется, и впрямь тянуло холодом. Или это где- то окно открыто? Лиза поежилась.
«Поднимайся на последний этаж. Я тебя жду», — поманили буквы. Лиза осторожно обогнула рояль и оказалась на ступенях другой лестницы, винтовой, но довольно широкой. Как же этот Изморин тут ходит, если он почти слепой?
Ноги шли, как заведенные, Лиза чуть не упала, с трудом удержав равновесие. А потом заболела голова. А потом все остальное — как будто мгновенно поднялась температура. Хотелось сесть прямо на ступеньки, уткнуть голову в коленки и заплакать. И никуда не ходить. Да что же это такое?
Вот и последний поворот лестницы. Буквы в воздухе сложились в слово «Входи». В их слабом свете Лиза увидела прямо перед собой неплотно прикрытую дверь. Из-за двери, сквозь стены, шел низкий, невыносимый гул. Лиза чувствовала его всем телом, до самых кончиков пальцев, но не слышала — вокруг по-прежнему царила мертвая тишина, и в этом-то и заключался главный ужас.
По спине у Лизы поползли мурашки. Это все уже было! Она точно помнит — это было совсем недавно.
И дверь тоже была, только серая, железная…
Черный Замок.
И облако клубящейся мглы, и фигура какого-то человека… Так вот оно что!
— Вот мы и встретились, Лиллибет.
Она с трудом открыла глаза.
Глава 4,
в которой король Радингленский загадывает Сфинксу загадки, а волшебника Филина больше нет
Можно было и не открывать — в номере висела чернильная мгла.
— Заходи, заходи, — гостеприимно сказал ровный знакомый голос. Извини, Лизавета, темновато тут. Сориентируешься?
— Ага, — с трудом выдавила Лиза. Ей хотелось тихонько шагнуть назад, в коридор, и выбежать на улицу, под снег, град, дождь, под колючий ветер — куда угодно. Ноги словно примерзли к полу.
По щеке у Лизы холодком пролетел сквозняк — кто-то совершенно беззвучно прошел мимо неё к окну. Звякнула защелка.
— Нет, это никуда не годится, — в голосе прозвучала приветливая улыбка. — Темно, страшно и меня не видно… Ничего, потерплю, — шаги удалились, зашуршала тяжелая ткань. Лиза увидела сизый прямоугольник окна и на его фоне — очертания высокого стройного человека. Изморин. Да.
— Кажется, похолодало, — великий маг и музыкант глянул на площадь. Там, далеко внизу, чернели лужи и качались на ветру погашенные фонари. — Как ты добралась — все в порядке?
Лиза кивнула, потом спохватилась и сказала:
— Да-да.
— Ничего-ничего, когда ты киваешь, я тоже вижу, — Изморин рассмеялся неизвестно чему. Смех был приглушенный, но гул в ушах у Лизы не прекращался. Сейчас он повернется и посмотрит мне в лицо, поняла она и вся съежилась. И никакой он не слепой! И вообще он все врал! А я попалась, как дурочка. Что же теперь делать? Это ведь самый настоящий черный маг, да ещё и доппельгангер.
Изморин повернулся.
На белом, как творог, лице черными дырами темнели очки.
— Сейчас станет светлее, — ровным тоном сказало лицо.
Сквозь облака начало пробиваться белесое сияние.
— Солнечный свет мне совсем нельзя, — продолжал Изморин огорченно. — Но лунный ничего. Хоть он и отраженный солнечный. — За окном очистился клочок неба, и Лиза зажмурилась от неожиданно яркого серебряного сияния. — К сожалению, за все приходится платить, в том числе и за магическое могущество. Тут уж ничего не поделаешь. Садись, Лиза.
Лиза на негнущихся ногах добралась до ближайшего кресла и опустилась на краешек. Вот уж влипла так влипла. Теперь понятно, что не Паулина тут главная, она так, на побегушках. И кто все это натворил, тоже яснее ясного.
— Я очень рад, что ты пришла, — мягко начал Изморин и сел напротив. — Честно говоря, вся надежда теперь только на тебя, именно на тебя и ни на кого другого. Ты же видела, что в городе творится? Одному мне со всем этим не справиться. Правда же. Но это строго между нами, договорились? — Он побарабанил извилистыми белыми пальцами по журнальному столику. — Ну что ты молчишь? А, понятно…
