— Из-за девочки, наверное… — предполагает она.
Я наивно решаю, что зацепиться за эту версию будет правильно, и киваю. Но как же я ошибаюсь! Теперь приходится быстро придумывать, что у меня за девочка, почему пришлось из-за неё драться и ещё десятка два деталей. Тут появляется Оля, видит мой фингал — и всё по новой.
— Тёма, — тянет моя партнёрша, — кто тебя так?
Я морщусь, но Ирина Васильевна тут же принимается объяснять.
— Из-за девочки он подрался, — очень по-доброму, мягко произносит она. — Вступился, когда хулиганы её на улице оскорбили.
В разговоре с нашим тренером я успел придумать деталей на скорую руку. Оля шокирована таким поворотом.
— Так у тебя всё же есть девушка… — удивлённо заключает она, когда мы уже готовы выйти на лёд.
— Угу, — киваю я.
— Расскажешь?
— О чём?
— О своей девушке! Кто такая? Почему ты её скрываешь? — У Оли столько вопросов, и от каждого меня всё больше начинает мутить.
— Пойдём на лёд! — Решаю я завершить эту неприятную беседу, переполненную враньём с моей стороны.
Катаюсь я сегодня отвратительно. Никак не могу сосредоточиться, да ещё постоянно думаю о бесчисленных СМС-ках и звонках Димы. Что-то он уж сильно распаляется, или дружки его прижали на предмет того, что я так резко соскочил. А Оля лезет и лезет со своими вопросами о моей внезапно нарисовавшейся девушке. Мы катаемся и я всё время совершаю глупейшие ошибки, спотыкаюсь на простейших элементах, проваливаю поддержку и вращение. Я чувствую себя полным неудачником, жалким вруном и вообще неугодным обществу элементом — какое тут фигурное катание.
— Артём! — Наконец останавливает тренировку Ирина Васильевна. — Ты сегодня не собран. Давай-ка, отдохни, и через два дня приходи с чистой головой. Скоро соревнования — не забывай!
Домой идти мне совершенно не хочется. Мама с папой сегодня будут только поздно ночью — у кого-то из их школьных друзей юбилей. Я прихожу домой и понимаю, что ещё довольно долго буду здесь один. На душе так паршиво. Всё это враньё про мою несуществующую девушку — и ведь Оля теперь не отвяжется. Она же теперь каждый раз будет меня пытать, выведывать детали, и я понимаю, что мне придётся врать ещё больше. Придётся утонуть во лжи. Впрочем, надолго ли — Каримов с компанией так на меня злятся, что бить, по всей видимости, будут долго и больно. Зачем я только полез к Владу! Что за порыв, не смог что ли смолчать. Если ещё Димка сольёт им меня, то всё — мне долго не жить. Ну так и врать долго не придется. Я в очередной раз чувствую себя загнанным в угол. Я не хочу врать. Я не хочу бояться. Я не хочу придумывать истории про девушек. Мне хочется написать всем СМС, сказать, что я гей, и чтобы все от меня отстали. Но так нельзя. Я почти машинально, почти не осознавая своих действий, иду в ванную, набираю тёплой воды и погружаюсь в нее. Я смотрю на свои вены. Я не думаю в этот момент о родителях, не думаю, каково будет им. И тут я слышу звук поворачивающегося замка. Открывается входная дверь.
— Артём, мы дома! — Громко сообщает мамин голос.
Меня охватывает паника. Они вернулись раньше. Я оглядываюсь по сторонам в поисках того, чем можно перевязать руку. Чёрт, нельзя же, чтобы кто-то узнал! Но как на зло, ничего нет. Я хватаю полотенце, выдёргиваю затычку из воронки в ванной. Я впопыхах перевязываю запястье. Чувствую себя ещё большим неудачником. Надо быстро спустить воду, а потом незаметно взять из аптечки бинт. Перевяжу и скажу, что потянул сухожилие на тренировке. Главное как-то незаметно выбраться из ванной. Но как только я выхожу, сразу же сталкиваюсь с папой.
— Что с тобой? — Спрашивает он. — Ты в порядке?
— Угу, — бурчу я и стараюсь обойти отца.
— А с рукой что?
Папа кивает на полотенце, и тут оно так не кстати чуть не падает на пол. Я успеваю поймать предательский кусок махровой ткани, но не успеваю уследить за каплями крови, которые всё же вырываются на волю.
— Артём! — Отец берёт мою руку, разворачивает ладонью к себе.
— Порезался, — быстро тараторю я, одёргиваю руку, и хочу уйти.
— Артём, — папа встает на пути, — что это? Что происходит? Что случилось?
Я могу, конечно, по сложившейся мерзкой привычке начать врать. Но мой папа не дурак и всё уже понял. Он очень решителен. Он смотрит на меня, требуя объяснений.
— Ничего, — обрываю я, повышая голос. — Отстань! Ничего не происходит! Я хочу побыть один!
Я быстро скрываюсь в своей комнате, закрыв за собой дверь. Я достаю из шкафа эластичный бинт, которым когда-то перевязывал запястья на тренировках, и обматываю его вокруг пореза. Я падаю на кровать, утыкаюсь лицом в подушку и лежу так. Хочется орать. Кричать, что есть сил, срывая голос. Так сильно я ненавижу себя. Через пару минут, после настойчивого стука, в комнату входит папа. Он плотно закрывает за собой дверь, садится на край кровати, кладёт рядом со мной бинт. Какое-то время мы молчим. Меня бесит его присутствие. Меня просто разрывает на части и ломает, как конченного наркомана. Но я не могу ничего сказать.
— Артём, — тем временем начинает папа, — давай поговорим! Как мужчина с мужчиной. Что происходит?
— Как мужчина с мужчиной не получится, — отрезаю я.
— Почему? — Не понимает отец.
— Потому что я педик, папа! — Тут же срываюсь на крик. — Я не мужчина!
— Не говори глупостей! — Очень спокойно и сдержано говорит отец. — Давай сюда руку, — он берёт бинт. — Маме не надо ничего знать. Это между нами, хорошо?
Я киваю, поворачиваюсь и протягиваю порезанную руку.
— Что происходит, сын? — Продолжает настаивать папа. — Расскажешь?
— Нечего рассказывать.
— Послушай меня, Артём, — говорит папа, аккуратно оборачивая бинт вокруг моего запястья, — бывают тяжелые периоды в жизни, всякое бывает. Ты же знаешь, что мы тебя любим, что мы на твоей стороне…
— Не надо, — перебиваю я, — не начинай!
Но папа настойчиво продолжает, сохраняя сдержанный тон.
— Подумай о будущем. Тебе остался последний год в школе. На носу соревнования. Покажете хороший результат — после школы сможешь уехать. Ну давай рассмотрим вариант учёбы за границей. Потянем, что-нибудь придумаем! Для спортсменов наверняка есть какие-нибудь стипендии… Ты бы хотел учиться за границей?
— Не знаю.
Папа прищуривает глаза и смотрит на меня подозрительно.
— Ты выпил? — Спрашивает он.
Я отрицательно мотаю головой, а папа только кивает в ответ. Конечно, он всё понял.
— Мне завтра надо кое-куда съездить до обеда, — говорит папа. — Хочешь со мной? А потом можем махнуть за город или просто покататься. Хочешь?
— У меня завтра школа, — отвечаю я.
— Какая тебе школа! — Возражает отец. — Отдохнёшь немного.
