И все же Хелен не сдавалась; она много времени проводила за шитьем крошечной одежды для малыша и превратила альков своей спальни в подобие детской. Джейми и Кокс притащили с чердака старую кроватку Алекса, а Флора до блеска ее отполировала. Мисс Гилберт тоже шила приданое для новорожденного, хлопоча так, будто она была бабушкой. Хелен всех их считала своей семьей, любила и гордилась ими. Пока они с ней, она никогда не будет одинока. Конечно, ей хотелось надеяться на большее…
Что ж, время покажет. Хелен цеплялась за эту мысль, упрямо не желая от нее отказываться. Между тем ее живот становился все больше. Иногда ей казалось, что Алекс понемногу смягчается. Когда весна сменилась летом, он стал ходить вместе с ней навещать фермеров и молча слушал, как женщины давали Хелен советы по воспитанию ребенка. На обратном пути она собирала полевые цветы, ходила босиком по вереску и пила ледяную воду из горного ручья. Эти прогулки вселяли в нее надежду. Может, Алекс все же полюбит ее? Она была готова к тому, чтобы отложить решение всех проблем до того момента, когда родится ребенок.
Этот момент наступил в один из солнечных дней июня.
Глава 9
Алекс по-прежнему не обращал внимания на свою жену – он сторонился ее общества, потому что боялся последующих бессмысленных терзаний; но в это утро любопытство взяло верх над волей.
Выйдя во двор, он увидел, что Флора поставила старое деревянное корыто с бельем у ручья, протекавшего за домом. Солнечный свет лежал пятнами на двух женщинах, одетых в домашние чепцы и простые платья.
Хелен стояла в корыте по щиколотки в воде, задрав юбки выше колен. Вид ее голых ног вызвал у него постыдный отклик. Чувство было настолько сильным, что Алекс решил срочно обратить его в гнев.
Камни хрустели под его сапогами, когда он шел по двору. Завидев его, Хелен радостно улыбнулась. С большим животом и выбившимися из-под чепца светлыми прядями волос она была похожа на богиню плодородия.
– Какого черта ты топчешь белье, как простая крестьянка?
Она перестала расплескивать воду, хотя все еще улыбалась.
– Погода слишком хорошая, чтобы сидеть дома, вот я и решила…
– Ты упадешь, и это повредит ребенку.
– Ах, не сходи с ума, Алекс, я чувствую себя замечательно… – Она не закончила фразу и потерла поясницу.
Сердито сдвинув брови, он обнял ее за талию.
– У тебя схватки.
– Иногда болит что-то внизу и сзади.
– Когда это началось?
– Вчера. Флора говорит, что это малыш давит своим весом…
– Или начинаются роды. Выходи сейчас же, и я осмотрю тебя в кабинете.
Не успел он помочь ей переступить через край корыта, как струя воды потекла по ее ноге в траву.
– О Боже, – воскликнула Хелен, и в ее глазах мелькнул страх.
Алекс поднял ее на руки.
– У тебя воды отошли…
Она обхватила его за шею.
– Значит, ребенок родится… сегодня?
– Похоже, что так. – Он не стал говорить ей о страхах, которые его мучили. Иногда роды продолжались по нескольку дней, и многие женщины умирали. Макбрут сам не раз был свидетелем того, как даже самые опытные врачи не могли ничего сделать.
Хелен всхлипнула, и он почувствовал, как неожиданно напрягся ее живот.
– Дыши глубже, теперь уже скоро. – Подняв голову, он крикнул: – Флора, беги и приготовь постель.
– Да, милорд. – Служанка опрометью бросилась в дом.
Алекс не стал терять времени и быстрыми шагами пошел следом за Флорой. Схватки прекратились, и Хелен крепче прижалась к нему. На этот раз он не возражал. Ближайшие часы она проведет в муках, и он ничем не сможет ей помочь.
Когда Алекс опускал жену на кровать, схватки повторились; они были слишком частыми, и это испугало его. Он повидал в своей жизни немало будущих отцов и сейчас почувствовал к ним симпатию: теперь ему стало ясно, насколько беспомощными они чувствуют себя, когда их жены рожают.
Когда схватки ослабли, Алекс помог ей снять платье. Хелен улыбнулась ему и дотронулась до его щеки.
– Пожалуйста, не смотри так сердито. Рождение ребенка – это счастливое событие; скоро я буду держать на руках нашего малыша.
Он был поражен ее самообладанием. Казалось, эта женщина ничего не боится и полностью полагается на него. Нежный взгляд ее голубых глаз обещал осуществление всех его надежд, которые он слишком долго прятал глубоко в своей душе; ему захотелось поверить, что она останется с ним навсегда.
Потом схватки начали повторяться все чаще, изматывая ее. День уже клонился к вечеру, но Хелен не произнесла ни одного слова жалобы, только время от времени просила принести ей немного воды или помассировать спину. Между схватками она рассказывала, что хочет вырастить их малыша здесь, посреди дикой природы Шотландии, а чтобы ребенок учился вместе с деревенскими детьми, организует школу. Алексу очень хотелось верить в идиллию, которую рисовала его жена, но сомнения не оставляли его. Неужели она действительно намерена провести с ним всю жизнь?
К заходу солнца способность Хелен восстанавливать физические и душевные силы начала убывать. Во время схваток она цеплялась за руку мужа, а он готов был терпеть что угодно, только бы уменьшить ее страдания.
По опыту Макбрут знал, что роды у каждой женщины проходят по-своему: один ребенок появляется на свет легко, другой с большим трудом. Что, если плод слишком большой и он потеряет Хелен?
Холодный пот то и дело выступал у него на лбу, хотя в комнате было довольно тепло. Макбрут с трудом владел собой. Если с ней что-нибудь случится, как он будет жить без ее улыбки, ее милой болтовни, ее бесконечного оптимизма? Его жизнь станет пустой. Только теперь он вдруг понял, насколько она нужна ему.
Вдруг Хелен громко вскрикнула, ее пальцы впились в простыни. Она вся напряглась в попытке вытолкнуть ребенка. Алекс вскочил и, осмотрев ее, вздохнул с облегчением, а через несколько мгновений он уже держал в руках орущего скользкого младенца.
– Мальчик, – пробормотал счастливый отец.
Дальше все происходило как во сне. Перерезав пуповину, он выдавил детское место, потом обмыл ребенка, а Флора, завернув его в одеяльце, протянула младенца матери.
Хелен прижала малыша к груди и радостно рассмеялась.
– У нас родился сын! Посмотри, какой он красивый!
Алекс сел возле нее.
– Да, – прошептал он и, протянув руку, прикоснулся к еще влажным темным волосам ребенка. Макбрут всегда считал орущих новорожденных с их красными лицами довольно уродливыми, но, глядя на этого младенца, он почувствовал, что от слез умиления у него защипало глаза.
