Джейни жестом заставила меня замолчать.
— Да, алло, с кем я говорю? Ахмед? Ахмед, говорит Джейни Сигал. «Ковровые покрытия Сигала».
Я покачала головой, хотя понимала, что мое сопротивление бессмысленно.
За время, прошедшее со дня нашей встречи в «Ревю», я побывала вместе с ней на многих потрясающих раутах. И за все шесть месяцев официальных приемов в музеях и концертных залах, с последующими фуршетами и выпивкой в барах и ночных клубах по всему городу, Джейни ни разу не дала мне повод почувствовать себя толстой, плохо одетой подружкой, какую держат при себе лишь для того, чтобы создать некий человеческий барьер между собой и всеми теми парнями, которые постоянно напрашивались угостить ее пивком, или потанцевать с ней, или попросить телефончик.
Мы вместе веселились, покупали пятидолларовые сережки на блошином рынке, угол Шестой авеню и Двадцать пятой улицы. Ели тушеную телятину на благотворительном приеме в Музее современного искусства, а потом, все еще в вечерних платьях, пели караоке в Чайна-тауне.
Джейни закончила разговаривать с Ахмедом и сообщила:
— Мы можем посмотреть квартиру в субботу днем.
Я облизала ложку и положила ее на салфетку.
— Вообще-то, у меня другие планы.
Она уронила телефон.
— У тебя свидание? Я могу пойти с тобой?
— Со мной?
— Могу притвориться, что я твой консультант по трезвости!
— Джейни…
Она отодвинула растаявшие остатки девятидолларового мороженого и радостно продолжила:
— А когда вам подадут карту вин, я, вся такая, скажу: «Нет, нет, нам этого не надо!» И еще скажу, что вообще-то тебе нельзя бегать на свидания, но твой лечащий врач дал тебе специальное разрешение. А потом…
— Джейни! Нет, ты не можешь пойти со мной на мое свидание и притвориться, будто ты мой консультант по трезвости. Честно говоря, никакого свидания нет.
— Ну-ну. И чем же мы собираемся заняться в субботу?
Я понимала, что произнесенные вслух мои планы прозвучат дебильно, ну да ладно. И я бросилась вперед очертя голову.
— Я собираюсь взять видео в прокате, заказать китайскую еду и помочь папе разобраться со счетами.
— Ясно, — кивнула Джейни. — Звучит недурно.
Выражение ее лица стало задумчивым, и я сообразила, что, если ее сейчас же не остановить, она разразится пением «Совсем одна».
— Хочешь прийти ко мне?
— А можно?
— Разумеется.
— А в воскресенье будем укладываться!
— Давай сначала найдем квартиру.
— Конечно, конечно, — пробормотала она, записывая на полях газетного листа «Обуть удобные туфли».
Джейни постучала контурным карандашом для губ по газете, подумала и приписала: «Купить удобные туфли».
— Я одолжу тебе кроссовки, — пообещала я.
На следующей неделе мы обе влюбились в большую квартиру с двумя спальнями в Уэст-Виллидж.
— На Джейн-стрит, значит, так тому и быть! — подвела итог Джейни.
Там был совмещенный санузел, посудомойка и кухонька, подходящая для того, чтобы мы обе могли находиться там одновременно. Очень большие окна, выходящие на восток, заливали комнаты потоками света.
Мы переехали воскресным апрельским утром, это был первый теплый весенний день. Я упаковала свои коробки и надписала «кухня», «ванная», «спальня» и «книги». Джейни, выпросив пустые ящики в соседнем винном магазинчике, последовала моему примеру и даже сама упаковала и надписала их. У входа в наш дом стояли три коробки с надписями «косметика», «оберточная бумага» и «браслеты». Не совсем то, что надо, но для начала неплохо.
Мы протащили свои коробки сначала в лифт, потом по площадке и в нашу новую берлогу. Джейни взяла с собой CD с лучшими хитами «АББА». Она включила мой плеер, поставила диск и врубила такую громкость, что все здание могло наслаждаться музыкой.
Ходок за шесть я втащила почти все свои пожитки в свою комнатку и теперь помогала грузчикам стаскивать ящики Джейни с тротуара, а она в специально купленном комбинезоне, рабочих ботинках и футболке расположилась в кухне.
Оттуда Джейни могла присматривать за тем, как грузчики распаковывают ее сервиз на восемнадцать персон, ждать, пока принесут суперматрас, и наблюдать за установкой заказанного нового с иголочки кухонного оборудования. И это несмотря на то, что квартира была съемная и, по ее собственному признанию, готовить она умела только попкорн в микроволновке и тосты с мягким сыром «Эмменталь».
День был дивный. Гудзон, который я видела между домами, серебром сверкал под голубым небом. Похоже, все обитатели Нью-Йорка или, по крайней мере, жители Уэст-Виллидж высыпали на улицы и прогуливались, неся воздушные шарики, толкая детские коляски, наслаждаясь мороженым. Многие сочли своим долгом прокомментировать наш переезд.
Человек десять поздравили нас с прибытием, кто-то сказал: «Привет, соседушки!» Один посоветовал мне поберечься, когда я пыталась приподнять коробку, на которой Джейни написала «другие коробки». Я подумала, что сказать «поберегись» сильно отличалось от предложения помощи.
К пяти часам я поклялась, что, если кто-нибудь еще произнесет что-нибудь идиотское, я выскажу все, что о нем думаю. Поэтому, когда глубокий мужской голос спросил меня прямо в ухо: «Вы переезжаете в четыре-Б?», я выпрямила ноющую спину и, не оборачиваясь, достойно ответила:
— Нет. На самом деле я совершаю преступление столетия. Никому не говорите, ладно?
— Ваша тайна в полной безопасности, — прозвучал голос. — Вообще-то у меня есть знакомый с Одиннадцатой авеню, он мог бы помочь нам погрузиться. А потом мы поделим прибыль и сбежим.
— Куда? — поинтересовалась я.
— В Атлантик-Сити, детка, — пояснил мой собеседник.
Я уперлась руками в поясницу и обернулась, улыбаясь помимо воли при мысли, что можно бросить все и со всех ног рвануть в Нью-Джерси. Мне в ответ улыбался мужчина — высокий, с коротко стриженными темными вьющимися волосами, яркими зелеными глазами и ямочкой на подбородке.
— Нас никогда не найдут, — пообещал он.
Он встал на колени и начал перебирать диски в одном из молочных ящиков, вывезенных из моей старой спальни. Я почувствовала, как вспыхнуло мое лицо.
Он вытащил «Commodore Master Task» Билли Холлидей, потом одну из «The Essential Ida Cox».
— Это все ваши?
Я кивнула.
— У вас есть «Blues for Rampart Street»?
— У меня все есть, — произнесла я, сожалея, что не нашла времени подобрать одежду, как у Джейни. Вместо старой футболки с музыкального фестиваля «Сполето» и джинсов, которые сидели на мне хуже некуда.
— Вам нравятся блюзы.
