И вышел на улицу, под мелкий дождь, прося Господа помочь, или просветить, или, по крайней мере, не оставить одного в этот час.
Этот район был ему незнаком, он не знал, как добраться до центра, а карты у него не было – да и вообще ничего не было. Разумеется, такси выручило бы в такой ситуации, но ему надо было пройти под дождиком, который уже не моросил, а лил по-настоящему, лил, но ничего не отмывал – ни воздух вокруг Пауло, ни рассудок, где гвоздем засела мысль о пяти тысячах долларов.
Он спрашивал прохожих, как найти дорогу к Даму, но они, не останавливаясь, шли мимо: он был для них очередным пришлым полоумным хиппи, который не может найти своих. Наконец одна добрая душа – киоскер, уже раскладывавший на прилавке утренние газеты, продал ему план города и показал направление.
Он добрел до своего хостела, ночной портье зажег специальную лампу, чтобы удостовериться, что у постояльца на ладони есть пометка, которую невидимой краской ежедневно ставили каждому перед выходом. Его пометка оказалась, разумеется, просрочена – прошли целые сутки, казавшиеся нескончаемыми. Пришлось заплатить еще за день, взмолившись: «Только, ради бога, сейчас не ставьте пометку, я должен вымыться, я весь в грязи – и в буквальном смысле, и в переносном».
Портье согласился и велел вернуться не позднее чем через полчаса, потому что его дежурство кончается. Пауло направился в общую душевую, гудевшую от громких голосов, но сейчас же пошел к себе в комнату, взял карточку с телефоном, разделся и вернулся в душевую. Прежде всего он изорвал в мелкие клочки карточку, залил водой, чтобы нельзя было восстановить, и швырнул на пол. Кто-то крикнул ему, что нечего тут мусорить – вон под одной из раковин стоит урна. Мывшиеся обернулись на этого невежу, не умеющего себя вести в общей душевой, он не удостоил их взглядом и не стал ничего объяснять, однако послушался (чего не делал уже давно и ни при каких обстоятельствах), собрал и высыпал обрывки куда положено.
И лишь когда после этого встал под душ, почувствовал, что вот теперь наконец свободен. Да, разумеется, ничего не стоило вернуться туда, где он побывал, и получить другую карточку, но он знал, что получил шанс – и не использовал его.
И был чрезвычайно рад этому.
Он лег в постель, не сомневаясь, что демоны покинули его. А ведь они ждали, что он примет предложение и завлечет в их царство новых подданных. Нелепо, конечно, рассуждать так – в конце концов, наркотики и без того демонизированы сверх меры, но в данном случае люди правы. Но как же нелепо, что он, всегда защищавший наркотики как средство расширить сознание, теперь надеется, что голландская полиция перестанет терпеть безобразия в «Доме Восходящего Солнца», арестует там всех и отправит их подальше от людей, которые хотят всего лишь нести в мир любовь и мир.
Он не мог уснуть и потому говорил с Богом или с ангелом. Потом подошел к шкафу, где хранил свои вещи, снял с шеи ключ на шнурке, отпер чемодан и достал тетрадь, куда заносил свои наблюдения и мысли. Он не собирался записывать то, что услышал от Теда, вряд ли он когда-нибудь вставит это в книгу. Он вывел в тетради лишь слова, которые, как ему казалось, были продиктованы ему самим Богом:
Чем отличается море от волны?
Волна вздымается и сотворена из воды.
А когда разбивается о берег, состоит из нее же.
Скажи мне, Господи: почему они, такие разные, одинаковы?
Где тайна? И где предел ее?
Господь отвечает: все на свете – и вещи, и люди – одинаковы: и в этом состоит тайна и предел.
Когда Карла пришла, бразилец уже стоял на условленном месте: под глазами у него были темные круги, словно он не спал всю ночь или… Она предпочла не уточнять, что именно «или», потому что это означало бы, что этому человеку больше нельзя доверять, а ведь она уже привыкла к его присутствию и к его запаху.
– Ну, что, пойдем взглянем на ветряную мельницу – один из символов Голландии?
Пауло неохотно поднялся и двинулся следом за ней. Они сели в автобус и начали удаляться от Амстердама. Карла сказал, что нужно купить билет – внутри стоял специальный автомат для этого – но он пропустил ее слова мимо ушей: он спал плохо, устал от всего и хотел восстановить силы. Постепенно прежняя энергия стала возвращаться.
За окном тянулся однообразный пейзаж – бескрайние равнины, перерезанные каналами с подъемными мостами. Нигде не было видно ни единой мельницы. День оказался погожим, снова выглянуло солнце, и Карла заметила, что это – большая редкость: обычно в Голландии всегда льет дождь.
– Я вчера кое-что написал, – сказал Пауло, доставая из кармана блокнот. Он прочел вслух, но Карла не сказала, нравится ей или нет.
– А где море?
– Было здесь. Есть старинная поговорка: «Бог сотворил землю, а голландцы – Голландию». Сейчас море отодвинулось, и мы не можем в один день увидеть и его, и ветряную мельницу.
– Да я не хочу видеть море. И мельницу тоже. Хотя туристы от этого, наверно, в восторге. Но я-то, как ты, наверно, знаешь, к их братии не принадлежу.
– А почему сразу не сказал? Знаешь, как мне надоело таскать сюда друзей-иностранцев и показывать штуку, которая даже то, ради чего была поставлена, уже не делает… Мы могли бы в городе остаться.
И прямиком отправиться туда, где продают билеты на автобус, подумал он, но смолчал – все хорошо вовремя.
– А не сказал сразу, потому что…
И неожиданно для самого себя рассказал Карле обо всем, что случилось.
Она слушала, не перебивая, одновременно с облегчением и неодобрением. Не слишком ли ли остро он реагирует? Не принадлежит ли он к тем людям, которые легко переходят от эйфории к угнетенности и наоборот?
Он выговорился, и ему стало легче. Девушка выслушала его молча, не упрекала и не осуждала. И судя по всему, не считала, что он выбросил пять тысяч долларов в мусорную урну. Она не считала его слабаком – и от одной этой мысли он почувствовал прилив сил.
Они наконец добрались до ветряной мельницы, где группа туристов слушала гида: «…самая старая располагается в… (непроизносимое название), самая высокая – в (снова непроизносимое название)… мололи зерно, кофе, какао, жали масло, помогали нашим мореплавателям превращать бревна в доски для строительства кораблей, благодаря которым мы в дальних плаваниях расширяли пределы Империи…»
Пауло, услышав гудок отходящего автобуса, схватил Карлу за руку и попросил скорее вернуться в город. Через два дня ни он, ни туристы не сумеют вспомнить, для чего использовались ветряные мельницы. Да и не за тем он пустился в странствия, чтобы получать такие сведения.
На обратном пути, на одной из остановок в автобус вошла женщина, надела на руку повязку с надписью «Контролер» и попросила всех предъявить билеты. Когда пришел черед Пауло, Карла уставилась в другую сторону.
– У меня нет билета, – сказал он. – Я думал, это бесплатно.
