Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Теперь ничего этого не было – ни звонков, ни духов, ни следов помады. Но все трудней и трудней было объяснить частые отлучки Алексея, его ночевки вне дома, его неловкую ложь.
– Понимаешь, был у Скородумова, играли в преферанс.
– На линии была авария, троллейбусы не ходили, а такси не поймать.
– Я звонил, но было занято. Наверное, Анечка опять весь вечер висела на телефоне? Я так и подумал.
Анна простилась со школой, поступила в университет и уехала в колхоз «на картошку». Наступила золотая осень – невиданная по красоте, невозможная. После ясной звездной ночи из невидимых пор остывающей земли поднимался туманец и потом быстро исчезал, поднимаясь к небу, и синее небо казалось больше и глубже океана. И такая тревога звенела в воздухе тонко натянутой струной! Такая неотвратимость была в невесомом полете листьев! «Что-то должно случиться, должно случиться», – настойчиво выстукивало сердце, и Римма каждый день звонила дочерям – Ниночке в Москву, на вахту общежития, Анечке в заволжские степи, в сельсовет. Там – ей отвечал церемонный старушечий голос, там – добродушный матерок председателя колхоза, но везде все было в порядке. Так что же тогда?
– Римма, нам нужно поговорить.
У нее даже сердце не екнуло.
– Слушаю тебя.
– Я ухожу.
Римма помахала головой, словно отгоняя навязчивую осеннюю муху.
– Что?
– Я ухожу от тебя к другой женщине.
– Алеша, ну что ты придумываешь? К какой еще другой женщине? У тебя что – очередная пассия? Романчик? Так крути романчик, я тебе не мешаю, только не приставай ко мне с этими глупостями!
– Я говорю серьезно.
– Хорошо. Давай поговорим серьезно.
Она села, подчеркнуто тщательно оправила юбку, положила руки на подлокотники кресла, откинула голову – приготовилась слушать. Но муж молчал.
– Молчишь? Хорошо, я сама тебе все расскажу. Ты встретил некую молодую особу. Шуструю, миловидную. Она оказывала тебе недвусмысленные знаки внимания, и ты, старый ловелас, не устоял. Сюжет банальный, в литературе не раз описанный. Теперь вы решили строить новую жизнь. Но, Лешенька, посуди сам, куда тебе – в новую-то жизнь в твоем возрасте да с твоей подагрой? У тебя двое детей. Девочки взрослые, все понимают. Тебе будет неловко перед ними, когда через некоторое время ты вернешься домой, потому что твоей новой пассии вовсе не улыбнется возиться с тобой, готовить тебе диетические супчики и делать массаж. А впрочем, как знать… Это что, наша новая медсестра? Такая задастая, прости за выражение?
Он наконец разомкнул уста:
– Нет. Римма, я возвращаюсь к своей первой жене. Я понял – наш с тобой брак был ошибкой.
Римма Сергеевна даже присвистнула. Она еще не осознала объемов катастрофы, она еще была настроена на юмористический лад.
– Ты понял это через двадцать лет? Что и говорить, самое время.
– Лучше поздно, чем никогда.
– Ты начинаешь говорить банальности, милый мой. Объяснись, будь добр.
И он объяснился.
Напрасно она его недооценивала, вот что.
Он все прекрасно понимал.
Он понимал, что Римма не любила его. Никогда. Что вышла за него замуж потому, что сочла это нужным и выгодным для себя. Хотя, при своих данных, могла бы найти мужа и поинтереснее. Тут Римма приосанилась, поправила руками прическу – он прав, дуралей, она тогда была ух как хороша, да и сейчас еще ничего!
– Тебе так и не удалось полюбить меня, так ведь? Даже после рождения девчонок. Я ждал, я надеялся. Я слышал, женщины начинают иначе относиться к отцу своих детей, и слышал, что в них пробуждается особая нежность к мужу. Ничего этого не произошло. И ты вздохнула с облегчением, когда я начал изменять тебе, ведь так? Знаешь, это было унизительно. Ты сама вынуждала меня к этому…
– Вот как?
– Хорошо, я не хочу с тобой спорить. Но ты мирилась с этим. Знаешь, я надеялся, что хотя бы ревность пробудит в тебе любовь ко мне. Но – нет. Ты можешь подумать, что я оправдываюсь, только…
Тут терпение Риммы кончилось.
– Да что ты хочешь сказать! – вскрикнула она. – Алеша! Я… Я же люблю тебя!
– Нет. Поверь мне, нет. И не то страшно, что ты обманываешь меня. Страшнее то, что ты обманываешь себя. Жизнь без любви ужасна.
Он тратил слова зря – она его не понимала.
– Если бы была жива твоя мама! И мой отец! Они бы не допустили… Не позволили, чтобы ты ушел от меня к этой… своей…
– Думаю, мы в состоянии решить свои проблемы сами. Она меня любит. Любила все эти годы и ждала.
Больше он ничего не мог ей объяснить. Не рассказывать же, как снова встретился с Нинель, как убедился в том, что эта женщина любит его по-прежнему, любит всем своим сердцем, всей распахнутостью души? Теперь он мог это оценить по достоинству, чего не вышло по молодости. И оказалось, что еще не слишком поздно.
– Римма, прости, но мне сейчас лучше начать собираться. Я сложу свои вещи в этот старый чемодан, не возражаешь?
– Я тебе помогу. Возьми еще спортивную сумку. В нее можно положить книги.
В конце концов, она не могла не признать его правоту.
Они работали дружно и слаженно, как делали это всю жизнь. Римма ловко, как она одна умела, складывала сорочки и наконец поинтересовалась:
– На развод сам подашь, или…
– Я сам. В ближайшее же время.
– Ну? Куда такая спешка?
– Римма, мы уедем.
– Ты и твоя молодая прелестная жена?
– Не надо так. Мы переедем в Саратов. У Нинель там дом – достался в наследство. Мне предложили неплохую работу.
– Вот как, все уже продумали…
– Как только устроюсь, я, разумеется, начну посылать тебе кое-что – тебе и девчонкам.
– Спасибо, мы не нуждаемся в алиментах.
– Ты, может, и нет, а девочки…
– Оставим этот разговор. Возьмешь пальто? А зимние ботинки?
– Пожалуй, нет.
– Ну, как знаешь. Новая жизнь, новые вещи. А куда мне прикажешь девать это барахло?
– Не знаю. Выбрось. Отдай кому-нибудь. Не знаю!
И Алексей ушел.
Римма не верила в это до последнего.
Она была уверена – это ненадолго. Алексей одумается. Ну куда ему? Ладно бы еще к молодой ушел, а то – к старухе! До развода дело не дойдет.
Но нет, дело дошло и до развода. Во время заседания суда Римма не выдержала и заплакала, глубоко презирая себя за эту слабость. И сквозь солоноватую туманность увидела – у дверей Алексея поджидала эта его… Нинелька. Сутулая, безвкусно одетая, жалась к стене. И сколько любви – преданной, собачьей – плескалось в ее глазах, столько же, сколько слез в глазах Риммы!
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
