Маркиз обернулся и посмотрел на нее.
— Мудрая философия, — сказал он, — но нельзя думать о завтрашнем дне, если не имеешь надежды.
— В этом я с вами согласен, — вставил Селим. — Так давайте же ложиться спать с надеждой, что завтра мы достигнем Мекки. Разными путями, но для каждого это будет символом и вершиной его достижений.
Медина улыбнулась, подумав, что маркиз вряд ли поймет, что он имеет в виду.
К ее удивлению, он понял.
Поклонившись Селиму, он произнес:
— Благодарю вас, Селим, и могу лишь надеяться, что когда-нибудь достигну своей Мекки — где бы она ни была.
Через два дня рано утром Селим Махана прощался со своими гостями.
Пока Hyp подводил маркизу веки и брови сурьмой. Селим и Медина остались вдвоем.
— Будь осторожна, дитя мое, — сказал Селим. — Я буду беспокоиться за тебя, пока ты не вернешься.
— Ты знаешь, что я буду осторожна, — ответила Медина. — И я очень благодарна тебе, что ты отправил меня в эта путешествие. — Она вздохнула. — Я очень тоскую без отца, но, может быть, ответственность за его светлость поможет мне справиться с этим.
— Я на это рассчитывал, — сказал Селим. — И помни, что все в руках Аллаха. Он не оставит вас.
— Хотелось бы верить. — Медина снова вздохнула. — Но я боюсь… Боюсь будущего.
Едва Медина произнесла эти слова, как ей стадо стыдно за свой страх, потому что она поняла: ее страшит то, что будет с ней, когда уедет маркиз.
Мысль о возвращении в Англию была подобна темному покрову, опущенному на голову.
Она втайне надеялась, что Селим, быть может, подыщет ей другую работу, другого путешественника, которого нужно будет сопровождать.
Ей хотелось спросить Селима, не таковы ли его намерения, но она не осмелилась, подумав, что это будет слишком даже для его доброты.
Вместо этого она сказала:
— Ты единственный друг, — который есть у меня в целом мире, и я благодарна судьбе, что мы встретились и вы с отцом так подружились.
— Читай книги отца, — ответил Селим, — и ты найдешь ответ на свои вопросы.
Неожиданно Медина воскликнула в ужасе:
— Я чуть не забыла!
— О чем? — спросил Селим.
— Папина книга! О царице Савской! Он закончил ее за день до смерти. Я привезла с собой рукопись и хотела попросить тебя отправить ее издателям.
— Разумеется, я это сделаю, — кивнул Селим.
— Просто не представляю, как я могла об этом забыть.
Наверное, слишком задумалась о собственных переживаниях и об ответственности за маркиза.
— Ты должна сама следовать совету, который сегодня дала ему, — сказал Селим, — и жить сегодняшним днем.
Завтрашний день сам о себе позаботится, а если нет, когда ты вернешься, мы подумаем снова.
Медина рассмеялась мелодичным смехом и пошла за рукописью последней книги отца; она, завернутая в чистое полотно, лежала в ее комнате с тех пор, как вещи Медины прибыли с караваном.
На мгновение Медина прижала рукопись к груди, жалея, что не может оставить ее у себя.
Ее отец проговаривал вслух почти каждое слово, которое писал.
Медине хотелось перечитать рукопись, вновь услышать голос отца и хотя бы ненадолго вообразить, что он по-прежнему рядом и ее будущему ничто не угрожает.
Потом она сказала себе, что это эгоистичные мысли.
Эта книга была нужна другим людям.
Так же, как «Духи богов» изменили маркиза, «Царица Савская» могла бы помочь еще тысячам людей познать себя и увидеть свое предназначение.
Медина знала, что отец вложил в эту книгу свою философию.
Потом Медина подумала, что они будут проезжать через Сабею и, возможно, маркиз найдет там дополнительный источник вдохновения.
Сама она не сомневалась, что это самая необычная и одухотворенная страна из всех, что ей довелось повидать.
Тяжело вздохнув, Медина отнесла рукопись вниз и отдала ее Селиму.
— Ты позаботишься, чтобы она не потерялась? — с тревогой спросила она.
— Я пошлю ее в Аден с одним из моих доверенных людей, — пообещал Селим. — Он отдаст ее британскому консулу, а консул — благородный человек, и к тому же, как твой отец говорил мне, один из его поклонников.
— Ты сообщишь консулу, что… отец умер? — нерешительно спросила Медина.
— Да, и попрошу отправить известие в Англию. Ваши родственники имеют право узнать о его смерти.
— Наверное, — уступила Медина. — Но только не говори, что я с тобой.
— Не скажу, если ты этого не желаешь, — ответил Селим.
— Нет! — воскликнула Медина. — Сейчас я — Али и понятия не имею, где Медина Тевин.
— Да будет так, — согласился Селим.
Он взял рукопись и бережно убрал ее в ящик стола.
Часом позже караван из двенадцати верблюдов и двух дромадеров, на которых ехали маркиз и Медина, медленно двинулся из города Каны.
В порту разгружались несколько небольших судов, идущих через Аравийское море из Индии.
Кузнец разжигал горн, довольный тем, что получил долгожданный заказ с одного из кораблей, что ночью вошли в порт.
Мальчишки, пасущие коз на склонах холмов, с любопытством смотрели вслед каравану.
Верблюды были нагружены тюками с ладаном, который маркиз, как предполагалось, привез из Дофара, а также с тем, что он купил в Кане.
Дромадеры опустились на колени, и Медина с маркизом удобно устроились в широких седлах.
Потом, еще раз попрощавшись с Селимом, они поехали вслед за караваном по кривым улочкам Каны.
С моря дул легкий бриз, и маркиз старался не думать о палящем солнце и зное, который наступит днем.
Предчувствие чего-то необычного и великого вновь омыло маркиза, подобно приливной волне.
Они ехали по Тропе благовоний, которая должна была привести их от Аравийского моря к Средиземному.
Внезапно маркиз подумал, что из всех его начинаний это самое смелое.
И еще он подумал, что в случае неудачи потеряет гораздо больше, чем просто возможность выиграть пари.
Это будет равносильно утрате частицы души.
И он сказал себе, как истинный араб: «кейр иншалла»— «если будет на то милость Аллаха».
На ночлег они остановились, разбив лагерь на холме, где было не так жарко.
Маркиз слегка удивился, заметив, что Али поставил палатку на самом высоком месте, но решил, что юный араб тем самым хочет неявно напомнить всем, что он сын шейха, и показать, что он не слуга того, кто платит за караван, и его положение ничуть не ниже, чем положение маркиза.
