Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
– Мсье Троубридж, – восторженно промурлыкал де Гранден, – позвольте мне представить вам мсье Рэя Кифера из Оклахомы, делающего счастливой нашу дорогую мадемуазель Адриенну немедленно, сейчас же. Ну, mes enfants[40], мы должны идти, – он лучезарно улыбнулся влюбленной паре. – Американский консул в Руане соединит вас узами брака, и тогда уже недалека радостная свадебная поездка, и быть может ваше счастье никогда не будет меньше, чем в этот день. Я оставил записку мсье вашему отцу, мадемуазель; будем надеяться, он даст вам свое благословение. Однако счастье и так вас уже благословило.
Большой авто ждал снаружи, Роксанна сидела рядом с шофером, на страже багажа Адриенны.
– Я встретил мсье Кифера этим утром в парке, – поведал мне де Гранден, когда автомобиль набрал скорость, – и заставил его ждать, пока разбужу его возлюбленную и Роксанну. Ха-ха, вчера вечером Сварливая Мадам приказала Роксанне упаковать свои вещи и оставить дом рано утром! Eh bien, и она оставила, n’est-ce-pas?
Под нашим с де Гранденом присмотром влюбленные вошли в консульство и через несколько минут появились с брачным свидетельством, снабженным большой государственной печатью Соединенных Штатов Америки.
Де Гранден лихорадочно рылся в сточных канавах, наконец, обнаружил изодранный старый ботинок и бросил его вслед им, удаляющимся[41] вместе с хихикающей Роксанной, в Швейцарию, Оклахому и в счастье.
– Тысяча зеленых чертиков! – побожился он, украдкой вытирая влажные глаза. – Я так счастлив видеть ее на попечении милого молодого человека, любящего ее, что смог бы поцеловать даже эту зверскую мадам Биксби!
12
– А теперь, де Гранден, расскажите мне все об этом, или я выдавлю из вас правду! – пригрозил я в купе парижского экспресса.
– Ла-ла, – воскликнул он с ложным негодованием, – как он свиреп, этот americain![42] Ну что ж, тогда, cher ami, начнем сначала.
Помните, я сказал вам, что здания приобретают дурную репутацию, создаваемую людьми? Более того, друг мой: они приобретают характер.
Бруссак – старинное место; поколения мужчин родились и жили в нем и нашли свою смерть; и воспоминания этих личностей – как они мечтали, думали, любили и ненавидели – написаны прямо на стенах дома, – для того, кто захочет их прочесть. С этими мыслями я отправился в Бруссак, чтобы разузнать причину череды смертельных случаев с арендаторами château.
Но к счастью для меня имелось нечто более материальное для чтения, чем атмосфера дома – большая библиотека семьи де Бруссаков с записями о тех, кто был хорош, о тех, кто не был так хорош, и о тех, кто не был хорош вообще. Среди этих записей я нашел следующую историю.
В те времена, когда ваша Америка еще не была открыта, в Бруссаке жил некий мсье Раймон. Рядом с ним грехи римских императоров казались детской забавой. Чего он желал, то и забирал – а большинство его желаний склонялось к соседским крестьянкам. Большую часть времени он проводил в грабежах, разбоях и убийствах.
Eh bien, он был могущественным человеком, этот мсье Раймон, но епископ Руана и папа Римский были более могущественными. Наконец, дурной джентльмен предстал лицом к лицу перед счетом своих грехов: там, где гражданские власти боялись действовать, вступилась церковь и привела его к суду. Послушайте, что я нашел среди бумаг в château, друг мой. Слушайте и удивляйтесь!
Он вытянул пачку бумаг из своего саквояжа и начал читать медленно, переводя:
Наступил день совершения казни злодея господина Раймона, и огромная процессия вышла из церкви, где множество верующих благодарило за избавление земли от чудовища.
Франсуа и Анри, злодейские соучастники преступлений де Бруссака, примиренные с Матерью Церковью, получили милосердие удушения перед сожжением, но господин Раймон не раскаялся ни в чем и шел к месту казни с дьявольской улыбкой на лживо-благородном лице.
Когда он проходил под охраной к разложенному костру, настоятельница монастыря Милосердной Богоматери прибыла со своими монахинями, чтобы плакать и молиться за души осужденных, даже за душу нераскаявшегося грешника Раймона де Бруссака.
Проходя мимо того места, где стояла аббатиса с монахинями, он остановился и насмеялся над нею: “Что, старая курица, ищешь потерянных птенцов из своего выводка?” (Было известно, что три послушницы монастыря Милосердной Богоматери были похищены этим мерзавцем; разразился большой скандал.)
Тогда госпожа аббатиса молвила такие слова этому злодею: “Змея еси, Raimond de Broussac, и змеею станешь, и змеею останешься, пока добродетельный и праведный не разрубит твое грязное тело на столько частей, сколько недель в году!”
И я, созерцающий и слышавший всё, клянусь на распятии: когда огонь был разожжен под злодеем и его греховное тело было сожжено дотла, зелено-золотая змейка появилась из огня и, несмотря на усилия охранников поймать ее, уползла в лес château Бруссаков.
– Ну, что вы думаете об этом, друг мой Троубридж? – спросил он, откладывая бумаги рядом на сиденье.
– Скорее любопытная средневековая легенда, – ответил я, – но едва ли она убедительна сегодня.
– В самом деле, – признал он. – Но в вашей английской пословице говорится: где есть много дыма, должно быть и небольшое пламя. Еще кое-что нашел я в бумагах, – вот, например:
Прах этого Раймона де Бруссака не мог быть захоронен в часовне château среди его предков и потомков, поскольку часовня расположена на освященной земле, а он умер отлученным от церкви. Его похоронили в сосновом лесу перед домом, где он распутничал, и на могильном камне написали, что лежит он здесь навеки.
В годовщину смерти священник Бруссаков совершал богослужение в часовне и увидел зелено-золотую змею, толще, чем монашеский пояс и не длиннее человеческого предплечья, вползшую в часовню и напавшую на святого отца с такой яростью, что ему стоило немало сил защититься.
Прошел еще год, и слуга, наполняющий маслом лампаду в часовне, узрел подобную змею, но теперь выросшую с человеческую руку; она также напала на слугу и едва не убила его.
Из года в год записи продолжаются. Часто в Бруссаке замечали змею, с каждым последующим разом казавшуюся больше, чем прежде.
Также, была цепь странных историй: о местных женщинах, блуждавших в лесах Бруссака и показавших странные синяки на теле, а потом умерших вследствие необъяснимых причин. Все до одной, mon ami, погибли.
Одна из них была членом семьи де Бруссаков, отдаленной родственницей самого господина Раймона; она собиралась постричься в монахини. Однажды во время молитвы в часовне глубокий сон объял ее, и после этого, в течение многих дней она была рассеянной и утратила интерес ко всему, даже ее религиозный пыл угас. Всем, кто наблюдал за нею, она казалась святой; она часто ходила по ночам в часовню. Однажды утром она там и была найдена мертвой: но на ее застывшем лице не было гримасы предсмертной агонии, а лишь злая улыбка брошенной женщины. Она осталась с ней и после смерти.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
