Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
– Зачем же ты к нему ходишь?
– Дела, – неопределенно сказала Ника. – Он многое может достать. Для него почти нет невозможного. А ты лучше забудь все, что видела.
– А Кошка[3] – тоже с ним ходила?
– Нет, Кошка, говорят, ходит сама по себе. Там другая была история: обидели ее сильно, с тех пор она и мстит. По мне, так она просто истеричка – ну сколько можно постоянно за нож хвататься, обиды старые помнить.
– Всю жизнь, – тихо сказала Муся.
– Ладно, ты лучше слушай, – буркнула Ника, – туннель тут нехороший, надо ухо востро держать.
Девушка облегченно вздохнула лишь тогда, когда они оказались опять на Курской-радиальной. Напарницы перешли на кольцевую, вновь подвергшись досмотру пограничников в сером камуфляже. Причем Мусе показалось, что Ника сунула что-то одному из них в руку – поэтому, видимо, проверка и не затянулась.
– Ну, теперь до Таганки – и на Китай, – сказала устало Ника. Они снова уселись на дрезину. – На Таганке гостиничный комплекс большой и госпиталь хороший, – пояснила она тихонько. – Поэтому народу там полно. Надо нам будет пошустрее шевелиться, когда с дрезины сойдем.
Полюбоваться красотой Таганки Мусе толком не удалось – Ника, стремительно пробираясь сквозь толпу, опустив глаза, увлекала девчонку за собой. И так – до Таганской-радиальной. Муся, полуослепшая от яркого света Ганзы, щурилась на массивные белые колонны, перечеркнутые в середине двумя параллельными бордовыми полосами.
– Похоже на…
– На свиное сало, – мечтательно сказала Ника. – С мясной прослойкой.
У нее в животе уже урчало – крысиная тушка была съедена давно. Но девушка решила, что перекусят они, когда доберутся до Китая. Дело оставалось за малым – найти надежных попутчиков. Таких, чтобы и защитить могли в случае опасности и на имущество, либо на что другое не польстились. После долгого ожидания Ника увидела, наконец, собиравшихся на Китай-город знакомых, с которыми не страшно было идти по туннелю, и уже чуть ли не ночью измученные путницы вновь оказались на той станции, с которой вышли утром. Впрочем, ночь была в метро понятием относительным и обозначалась лишь более приглушенным светом и меньшим уровнем шума. Режим люди соблюдали, скорее, по привычке.
Уже укладываясь, Муся сонно пробормотала:
– Чудное погоняло – Лефорт.
– Говорят, наверху раньше район такой был – Лефортово. Оттуда и погоняло, – нехотя ответила Ника.
Датчанин стоял под прикрытием полуобвалившейся стены, глядя в сторону Лефортово. Перед ним плескались темные воды Яузы. На противоположном берегу склонили ветви к воде огромные ивы. Здесь сталкеру надо было пересечься с Лодочником – передать ему кое-что. А тот уж в обход постов должен был доставить груз по назначению – на Китай-город. Ему хорошо заплатил заказчик, так что Датчанин догадывался: в свертке было что-то очень важное и редкое и, возможно, запрещенное. Может, то была дурь, хотя Лодочник на словах был против этой заразы. Но, видно, он считал, что в борьбе все средства хороши, и врагам мог оказывать и такие медвежьи услуги – травитесь, мол, на здоровье.
В реке что-то плескалось, словно играя, перекатываясь с боку на бок. Датчанин не удивился бы, узнав, что тут и русалки водятся. Поговаривали еще о жутковатом хозяине этих вод, таящемся на глубине, заманивающем жертв к себе. Но Лодочник, видно, ничего не боялся.
В воде что-то смутно белело. Датчанин вгляделся – и похолодел. В предмете, увлекаемом течением, угадывались очертания человеческой фигуры. Сталкер всматривался в воду. Тело подплывало все ближе, Сергей уже различал облако светлых волос вокруг головы, остатки белого платья, безнадежно изорванного. Датчанин, забыв об осторожности, шагнул ближе к воде – и испустил вздох облегчения, смешанного с отвращением.
По реке плыл манекен. «Интересно, откуда его смыло? Или кто-то специально швырнул его в воду?» Сталкер помотал головой, отгоняя жуткое видение огромных мутантов, которые, словно в куклы, играют манекенами, вытащенными из торговых центров, а после выбрасывают в реку. Конечно же, манекен попал в реку случайно. Датчанин, машинально провожая взглядом огромную куклу, вдруг заметил какой-то ободок вокруг ее головы. Напрягая зрение, присмотрелся – и не сдержал возгласа удивления, заглушенного, впрочем, противогазом. На голове манекена каким-то чудом держался венок из цветов, судя по всему, самых настоящих, сплетенный, видимо, совсем недавно и неумело и уже разваливающийся.
Датчанин машинально поднял руку – почесать затылок. Но на полпути передумал. Он смутно припомнил какие-то рассказы о странных прядильщицах, обитающих в подвалах бывшей шерстопрядильной фабрики где-то в районе Электрозаводской[4]. И о том, что кто-то из сталкеров видел утопленницу в Яузе, как раз в районе Электрозаводского моста. А учитывая то, что рассказы сталкеров надо чаще всего «делить на десять», можно было предположить, что в роли утопленницы выступал опять-таки манекен, каковых в торговых центрах возле метро было предостаточно. «Вот только кто и зачем таким образом развлекается? – думал Истомин. – Может, эти странные обитательницы подвалов так справляют какие-нибудь свои обряды? Ночь на Ивана Купалу, например? Кажется, этот праздник отмечался когда-то чуть ли не сразу после дня летнего солнцестояния. И в эту ночь обычно жгли костры, плясали вокруг них и вопрошали духов». Датчанин отогнал бредовое видение: толпа растрепанных женщин, одетых в шкуры и ветошь, а то и вовсе нагих, пляшет вокруг костра, разведенного на руинах той самой фабрики. «Что за дикие мысли, однако, лезут в голову? Какое мне дело, кто и зачем швырнул в воду эту куклу, – лишь бы мне ничего не угрожало».
Манекен уже уплыл вниз по течению. А сталкер все размышлял, доплывет ли кукла до места впадения Яузы в Москву-реку или зацепится за что-нибудь по дороге. Вокруг на разные голоса перекликались ночные животные, но на него пока никто не покушался. И сталкеру нравилось стоять вот так – не охотником, не жертвой, а безмолвным наблюдателем, частью этого спящего берега, этой летней ночи. Правда, он уже потихоньку начинал терять терпение – Лодочник сегодня что-то опаздывал. Впрочем, учитывая его способ перемещения по реке, было поистине чудом, что он каждый раз ухитрялся появиться в нужном месте почти что в назначенное время.
Раздался тревожный крик ночной птицы – и Датчанин понял, что старик уже близко. Вскоре в неясном свете луны сталкер различил байдарку и плотную фигуру с шестом.
Лодочник был не один – на корме маячил хрупкий девичий силуэт. Датчанин вспомнил разговоры о том, что в последнее время у старика вроде внучка откуда-то взялась. Но сталкер сомневался в этом – не стал бы старик родное существо подвергать такому риску. А задавать лишние вопросы Сергей не привык – не в его это было правилах.
Отдав пакет Лодочнику, Истомин подумал: «Время еще есть – так не пройти ли чуть дальше, разведать места?» Он чувствовал, что впервые за долгое время в нем стал пробуждаться азарт, толкавший иногда на отчаянные выходки. Именно в таком настроении ему обычно все удавалось. Он перешел по старинному каменному мосту на другую сторону – туда, где свесили ветви древние деревья. Скорее всего, не одно столетие уже росли они здесь, повидали всякое. Давно уже сгинули посадившие их люди, оставив после себя только легенды да этот парк. Сталкер шел быстрым шагом, стараясь не выходить на открытые места. И вдруг остановился. Впереди горел костер.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
