Как только маркиз вошел в кабинет, лорд Хоксбери поднялся ему навстречу:
— Очень любезно, что вы согласились прийти так быстро, Стэвертон, — сказал он.
— Не могу представить, зачем я понадобился вам так срочно, — отозвался маркиз.
С этими словами он устроился в удобном глубоком кресле напротив рабочего стола лорда Хоксбери. На лице последнего можно было прочесть следы явного волнения.
— Буду с вами откровенен, Стэвертон. Вы — моя последняя надежда.
Маркиз удивленно поднял бровь, но ничего не сказал.
— В это трудно поверить, — быстро проговорил его собеседник. — У меня практически нет доказательств, и все же я абсолютно уверен в том, что в нашем департаменте происходит утечка информации!
А вот это было уже серьезно. Маркиз выпрямился в кресле.
— Здесь, у вас? — переспросил он. — А подтверждения есть?
— К сожалению, у меня нет доказательств, — повторил лорд Хоксбери. — Я, конечно, допускаю, что мои опасения не имеют оснований, но интуиция мне подсказывает, что каким-то чудовищным образом вся информация из Уайт-холла попадает к Бонапарту.
В кабинете повисло молчание. Маркиз размышлял о том, что подписанный недавно пакт о ненападении был для Наполеона лишь уловкой, чтобы выиграть время и сосредоточить свои войска.
Это означало, что вероятность возобновления военных действий между Англией и Францией была вполне реальной.
Говорить об этом премьер-министру бесполезно.
Генри Эддингтон, занявший пост после Уильяма Питта, ушедшего в отставку в прошлом году, показал себя политиком слабым и нерешительным, особенно в вопросах, имеющих стратегический характер.
В прошлом маркизу не раз доводилось оказывать услуги министерству иностранных дел и лично лорду Хоксбери.
— Чем я могу помочь, если утечка информации действительно имеет место?
— Я собирался обратиться с этим же вопросом к вам, — с усталой улыбкой произнес лорд Хоксбери.
— Расскажите, как обстоят дела, — попросил маркиз.
Государственный деятель понизил голос почти до шепота, словно опасаясь, что и у стен могут быть уши.
— Я навел справки — тайно, разумеется, — о каждом из сотрудников.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Интуиция подсказывает мне, что Рерсби ведет нечестную игру. Конечно, доказательств никаких нет, все пока на уровне опасений.
Маркиз нахмурился.
Он вспомнил лорда Рерсби, франта, разодетого всегда в пух и прах. У маркиза никогда не возникало желания завязать с этим человеком дружеские отношения — ни на приемах, ни на скачках.
Но все же маркизу казалось, что он не может быть шпионом. Лорд Рерсби был из числа тех людей, которые вступают в тот или иной роскошный клуб только для того, чтобы быть поближе к знати и продвигаться по общественной лестнице.
— Вы с ним знакомы? — спросил лорд Хоксбери.
— Весьма шапочно, — ответил маркиз. — Он из числа людей, с которыми не хочется завязывать дружеских отношений.
— Я придерживаюсь того же мнения, — отозвался лорд Хоксбери. — Его отец был пэром, а сам Рерсби учился в весьма престижной школе.
У него есть небольшое поместье в Сассексе, и, как мне говорили, он страстно желает быть представленным принцу Уэпьскому.
Маркиз улыбнулся.
— Такая характеристика подойдет кому угодно!
— Вот именно, — ответил лорд Хоксбери. — Но, если я и ошибаюсь, то кто тогда? Больше никто сомнений не вызывает.
— А как он вообще попал в департамент?
— По стопам отца. Лорд Рерсби получил титул за оказание ряда услуг нашему департаменту. Выйдя в отставку, он пожелал, чтобы сын продолжил его дело.
Лорд Хоксбери помедлил, прежде чем продолжить:
— Когда его светлость умер, все решили, что молодой Рерсби немедленно выйдет в отставку и примется транжирить оставленное ему наследство. Однако он остался на своем посту и продолжал работать, весьма, надо заметить, добросовестно. Так что повода уволить его у нас не было.
— Тогда на чем основаны ваши подозрения?
— По правде говоря, я и сам не знаю, — ответил лорд Хоксбери. — Но он единственный, кому я не доверяю.
— Звучит неубедительно, — отозвался маркиз. — Так чего вы ожидаете от меня?
Лорд Хоксбери развел руками:
— И этого я тоже не знаю. Я приказал установить за Рерсби слежку. Однако заметить что-либо подозрительное нам не удалось. Если он и передает сведения, то доказательств нет никаких.
— Тогда чем я могу помочь? — повторил маркиз.
— Вы, Стэвертон, умны и проницательны.
Просто держите ухо востро и будьте начеку. Вам в последнее время везет. Мне кажется, что вы моя последняя и единственная надежда.
— Рерсби владеет какой-либо информацией, которая может заинтересовать французов?
— Бонапарта интересуют любые сведения о наших войсках или флоте. По моим данным, он вскоре высадится на островах.
— Вы действительно в это верите? — спросил маркиз. — Я думал, это просто уловка, чтобы держать в страхе старых дев и консерваторов.
— Нет, я говорю абсолютно серьезно. Согласно нашим данным, французы строят баржи, на которых можно будет разместить армию и переплыть Ла-Манш. Уверен, они хотят выждать момент и напасть неожиданно.
— Неожиданно? — воскликнул маркиз. — Тогда почему, черт побери, мы рассредоточили армию и флот, да еще так поспешно?
— Спросите об этом премьер-министра, — пожал плечами лорд Хоксбери. — Я протестовал против такого решения на обоих совещаниях кабинета министров. Но, как обычно, победило мнение тех, кто считает, что для сохранения мира достаточно лишь их желания.
— Да это просто возмутительно! — воскликнул маркиз.
— Полностью с вами согласен, — отозвался лорд Хоксбери, — но меня никто и слушать не станет, если я не представлю серьезных доказательств. У меня нет и тени сомнения, что у Бонапарта имеется немалая армия осведомителей, которые держат его в курсе событий в Англии. А значит, он выберет момент, когда мы будем готовы меньше всего, и одержит легкую победу.
— Мы просто обязаны это предотвратить! — воскликнул маркиз.
— Разумеется!
Они провели более часа, обсуждая ситуацию.
Когда маркиз покинул кабинет главы департамента, лицо его было серьезным и сосредоточенным.
По пути домой он неустанно размышлял, как найти выход: ведь решить эту задачу было все равно, что найти иголку в стоге сена.
Обедать маркиз отправился в клуб «Уайт», надеясь встретиться там с лордом Рерсби, и не ошибся.
