— Только Богу известно, что произойдет, раз дело уже дошло до того, что мы не можем сделать и нескольких шагов, чтобы на нас не нападали и не швыряли в нас бомбы! А ведь обязанность тех, кто нас охраняет, — предотвращать подобное.
Он свирепо взглянул на генерала, сидевшего через три человека от него, и, хотя выглядел генерал весьма внушительно, Хионе почудилось, что он совсем сник под взглядом короля и его багровое лицо побледнело.
— Вы слушаете, что я говорю, генерал? — грозно спросил король.
— Заверяю ваше величество, что будет сделано все, чтобы эти преступники предстали перед судом.
— Надеюсь, очень надеюсь, — сказал король. — Это же просто позор! Не говоря обо всем прочем, мы опоздали к завтраку!
Когда подали этот завтрак, кушанья оказались очень тяжелыми — немецкой кухни, решила Хиона.
Всевозможные мясные блюда, которые король и его гости поглощали с большим аппетитом, как и рыбу в кляре, поданную раньше, как и кремовые пудинги, поданные на десерт.
Хионе очень понравилась рыба, пойманная, как она решила, в серебряной реке, а также овощи, совсем не похожие на те, какие она ела в Англии.
От вина она отказалась, так как дома ей не разрешалось пить ничего, кроме воды, исключая рюмочку на Рождество или в какой-нибудь другой такой же праздник.
Она заметила, что вина подавались самые разные, а гости пили с наслаждением — их рюмки наполнялись снова и снова.
Завтрак тянулся очень долго — одно блюдо сменяло другое, выпитые бутылки сменялись полными, и Хионе казалось, что скоро настанет время пить чай.
Не говоря уж о приветственных, адресованных ей речах — премьер-министра, верховного судьи и других удивительно скучных сановников, которые, видимо, понятия не имели, когда следует замолчать и сесть.
Конечно, говорили за столом только по-немецки, и Хиона была рада, что знает этот язык, хотя он ей никогда не нравился.
Она предпочла бы славонский, который, как ей рассказывал капитан Дариус, отличался мягкостью и музыкальностью, а некоторые слова и выражения сами по себе были чистой поэзией.
Когда завтрак наконец подошел к концу, она чувствовала себя совсем измученной. Но тут к ней подошла леди Боуден, чтобы представить ей присутствовавших на завтраке дам, хотя их было немного.
В конце концов, когда, по мнению Хионы, все было сказано, ей разрешили удалиться к себе в спальню, где, к большому ее облегчению, ее ждала Мизра.
— Вы, наверное, очень устали, ваше высочество, — сочувственно сказала камеристка.
— Очень, — ответила Хиона. — Никогда еще я не выслушивала столько длиннейших речей и столько одних и тех же слов, повторяемых снова и снова.
Она засмеялась, а Мизра сказала:
— Так уж всегда: австрийцы и немцы — они говорят, говорят, пьют и пьют. А иногда распевают песни, но только не во дворце.
Хиона оглядела спальню, решила, что она безобразна, но затем подумала, что она тут временно: после венчания ей предстоит поселиться в парадных покоях.
Словно угадывая ее мысли, Мизра сказала:
— Прежде, говорят, во дворце было очень красиво, но теперь занавесы с кроватей сняли, а много чудесных картин убрано на чердак.
— Но почему? — спросила Хиона.
— Его величество считает, что все это ненужные пустяки и напрасная трата времени.
Хиона засмеялась.
Она уже успела догадаться, какую важность король придает времени.
Она медленно сняла шляпу и платье, в котором приехала, и Мизра посоветовала ей отдохнуть перед обедом.
Хиона поймала себя на том, что она думает о короле как о человеке и ее муже, и поняла, что находит его отталкивающим, причем не только из-за возраста.
С того момента, когда она спустилась на перрон, он не нашел для нее ни одного доброго слова, а только торопился поскорее закончить церемонию встречи с ней.
Ей пришло в голову, что он зол, так как его принуждают жениться, и испытывает такое же нежелание вступить в брак с ней, как она — с ним.
— Быть может, мы пойдем каждый своим путем, — сказала она себе, глядя на свое отражение в зеркале.
И словно опять увидела жестокую складку узких губ короля, его враждебный, как она думала, взгляд, и ей стало страшно.
Страшно не только от мысли, что он будет ее мужем, но и от чего-то еще, хотя от чего именно, выразить словами она не сумела бы.
Но это нечто было таким ощутимым, что ее охватил ужас.
Глава 5Хиона посмотрела на себя в зеркало и решила, что никто не сможет поставить ей в вину, будто она не постаралась выглядеть привлекательной при первом своем официальном выезде.
Мать выбрала это светло-желтое платье цвета весенних солнечных лучей, оно подчеркивало мягкую золотистость ее волос и придавало ее глазам даже еще большую таинственность.
Шляпа была отделана желтыми розанами, и, когда Мизра подала ей перчатки и маленький атласный ридикюль, она решила, что даже король должен будет признать ее элегантность.
Она уже собралась спуститься вниз, когда в дверь постучали и лакей доложил:
— Сэр Эдвард Боуден просит ее высочество поговорить с ним, прежде чем ее высочество присоединится к его величеству, и я должен проводить ее высочество в гостиную, где он ее ожидает.
Хиона тотчас направилась к двери со словами:
— Я готова.
Лакей был человек в годах и, видимо, служил во дворце давно, а потому она его спросила:
— Вам довелось видеть здесь много перемен?
Спросила она по-славонски и медленно. После паузы он ответил:
— Я поступил сюда на службу еще молодым человеком, ваше высочество, при прежнем короле. В те дни дворец был счастливым местом.
Тон его был таким, что ему не нужно было ничего добавлять, и Хиона пошла рядом с ним по длинным коридорам, а затем по великолепной двойной лестнице спустилась в мраморный зал.
Оттуда лакей проводил ее в небольшую, скудно обставленную комнату. Тут, предположила она, ждали те, кому король назначил аудиенцию.
— Доброе утро, ваше превосходительство, — сказала Хиона. — Вы будете сопровождать меня в парламент, где, как я поняла, его члены намерены преподнести его величеству и мне какой-то замечательный свадебный подарок?
— Я буду сопровождать ваше высочество, — ответил сэр Эдвард — но прежде мне необходимо сообщить вам нечто важное.
— Что именно? — не без опасений осведомилась Хиона.
— Вчера вечером его величество и его советники поставили меня в известность, что было бы лучше, если бы вы взяли другое имя.
— Другое имя?! — удивленно воскликнула Хиона.
