— Рак.
Я перевел дух и закрыл глаза. Я был потрясен.
— Где вы сейчас? — спросил я ее.
— Посреди гребаного небытия, — ответила она.
38
Они жили где-то в пустыне Южной Калифорнии, в старом доме возле Солтон-си. Город назывался, разумеется, Солтон-сити. На настоящий город он совсем не был похож. Вонючая и заброшенная дыра на краю света.
Я прилетел в Сан-Диего и взял напрокат машину. Других путей добраться туда не было. Можно было бы полететь в Лос-Анджелес, но билет до Сан-Диего обошелся дешевле. Дорога на автомобиле заняла три часа. Я слушал какую-то радиостанцию, которая передавала только хиты восьмидесятых — что вызвало у меня ностальгию. Я вспоминал то время, когда был рядом с Гордоном Де Марко — с того момента, как он стал моим учителем, и до тех пор, как мы делили Данни в Луизиане.
Но были и вещи, которые я вспоминать не хотел.
Это словно была не моя жизнь. Я знал, что меня ждет, и как ни странно был рад этому.
Как я уже говорил, Солтон-сити был настоящей дырой — скопище заброшенных домишек и машин, которые выглядели как после бомбежки, тупики с названиями вроде Райский путь, Врата Рая и Палм-Спрингз; местные, обожженные солнцем жители носили длинные бороды и не расставались с пивными жестянками.
За эти дни я тоже отпустил бородку и аккуратно стриг ее.
Мне было указано ехать до конца улицы под названием Мальзберг-вей. Там высился большой двухэтажный дом в окружении запущенного сада; краска на стенах облупилась от старости.
Данни встретила меня на крыльце. Казалось, она совсем не постарела, только ее волосы стали светлыми и были стянуты в хвост на затылке. На ней было тусклое бесформенное ситцевое платье в мелкий цветочек и сандалии.
Мы обнялись, она поцеловала меня в щеку.
— Посмотри на себя, — улыбнулась она. — Настоящий книжный червяк.
— Это ты на себя посмотри, — сказал я.
— Да, я просто себя похоронила тут, в этой вонючей дыре.
Ее взгляд изменился, стал пустым и печальным.
— Ты еще почувствуешь всю прелесть пребывания тут, — добавила она.
— Вы жили здесь все эти пять лет?
— Четыре. Первый год мы провели в Боррего Спрингз…
— Я проезжал через него.
— Симпатичный маленький городок. Но Горди решил, что шериф чересчур подозрительно к нам относится. Еще бы — человек в таком возрасте живет с двумя молоденькими девчонками. Так что мы переехали сюда.
— С двумя девчонками, — повторил я. — Эшли все еще с вами?
— Да, она здесь.
Мы остановились.
— Скажи мне, — попросил я, — как вы умудрились выжить в такой дыре? Чем вы занимались?
— Ничем таким особенным, — отозвалась Данни. — Особенно с тех пор, как Горди заболел. Я стала писать стихи.
— Правда?
— У меня пока медленно получается, но чего-чего, а времени тут предостаточно.
— Я всегда знал, что в тебе живет поэт, — сказал я.
Она улыбнулась и отвернулась.
— Это всего лишь хобби.
— Я бы хотел прочесть твои стихи.
— Их совсем мало.
— И все-таки.
— Ну…
— А как Горди?
— Держись, — сказала она. — Он не в лучшей форме.
— Рак.
— Ты чертовски хорошо знаешь, что это не только рак, — сказала она. — Он отдал мне свою жизнь.
Я откашлялся.
— Я надеялся, что это был только сон.
— Это и есть сон, — отозвалась она.
— Могу я увидеть его?
— Он ждет тебя.
Дом был обставлен весьма скудно, в рассохшихся оконных рамах посвистывал ветерок. Гордон был в спальне на первом этаже — огромной комнате с огромной кроватью.
Он стал совсем маленьким. Исхудавшим, лысым, и если бы он смог встать, то держу пари, он оказался бы мне по плечо. Казалось, он спал, но, услышав мои шаги, открыл глаза. Мне показалось, что улыбка причиняет ему боль.
— А, Алекс, — проговорил он. — Я знал, что ты приедешь.
Я сел на край кровати.
— Как вы себя чувствуете, старина?
— Ничего, — отозвался он. — Данни больше переживает.
— Горди, — сказала Данни.
— Вот только никакого секса больше и в помине нет, — проговорил он, подмигнув мне. — Только между девочками. Эти двое обожают лизать друг другу «киски» и заставляют меня смотреть. Кстати, а где Эшли?
— В своей комнате, наверху, — сказала Данни.
— Она слишком много времени там проводит.
— А что ей еще делать?
— Алекс, Алекс… — проговорил Гордон. — Прости, что я так долго не давал о себе знать, но мне казалось, что так будет правильно…
— Все в порядке.
— Красивая борода у тебя.
— Спасибо.
— А как вообще ты поживаешь?
— Я женился и развелся, — сказал я. — В третий раз. Женитьба не для меня.
— Ерунда. Ты можешь жениться на Данни.
— Горди, — укоризненно сказала Данни.
— Я скоро умру, а ей нужен муж.
Я взглянул на Данни. Она покачала головой.
— Разве ты не хочешь трахнуть ее, Алекс? — спросил Гордон. — Она все еще девчонка в соку. И всегда такой будет.
— Грязный старикашка, — пробормотала Данни.
— Что? — он повернулся к ней. — Ты же хочешь переспать с Алексом. Отсосать у него, вылизать ему задницу. Я слышал ваши разговорчики с Эшли — вы те еще сучки. Дешевки, шлюшки — вот вы кто. Я больше ни на что не гожусь, Алекс, но эти две киски ждали твоего приезда, как второго пришествия.
— Ну что ж, — проговорил я. — Вот он я.
— Да, — отозвалась Данни. — Вот и ты.
— Перед тем, как я умру, Алекс, — сказал Гордон, — сделай для меня кой-чего.
— Все что угодно.
— Позволь мне посмотреть, как ты трахаешь моих женщин. Меня это заводит по-страшному. Я хочу вспомнить, каково это.
Я рассмеялся.
— Что?
— Вы заставили меня проехать через всю страну в эту богом забытую дыру, чтобы посмотреть, как я буду трахать Данни и Эшли?
— Частично, — сказал он.
Я взглянул на Данни.
— Я была бы рада пообщаться с хорошим членом, — улыбнулась она.
— А ты знаешь, какая она мастерица в этом деле, — подхватил Гордон. — Она преклоняется перед членом. Для этой сучки это дьявол.
