— Нет.
— Как вы познакомились?
— Случайно, в ГУМе. Я просто прогуливался, а она делала какие-то покупки…
* * *
Ермолай проснулся от сильного стука в дверь. Истомин как обычно проснулся на несколько мгновений раньше и уже направлялся в прихожую. Часы Ермолая показывали час по полудню.
В комнату вошли улыбающиеся Норейко и Ноздрин, а также зевающий Истомин.
— Поскольку нелетная погода продолжается, — весело изрек полковник, — то предложение будет следующее. Сейчас едем в баню, надо как следует помыться, а потом обед. Ну и отдых до отлета. Заверяю, товарищи, баня будет на славу!
— Баня — это замечательно, чистота, гигиена. Предложение с удовольствием принимается, — выдавил Истомин. — Но только сначала давайте проедем в госпиталь к Сапеге.
На секунду-другую Норейко задумался.
— Давайте вы с Сергеевым езжайте в госпиталь, а мы с майором будем решать другие вопросы.
Какие другие — он не сказал, но и так было все ясно.
— Передайте больному от нас привет и пожелания быстрейшего выздоровления, — вставил Ноздрин. — Я его потом, после вашего отлета, навещу.
На том и порешили…
* * *
Укрытый одеялом бледный Сапега лежал на кровати. Он вяло поздоровался с Истоминым и Сергеевым, спросил о новостях.
— Новость одна, мы не можем вылететь в Москву, — ответил майор.
— Может, мы для вас можем что-то сделать или в Москве что-то?..
— Спасибо, нет, — строго оборвал Ермолая больной. — В Москве ты, Сергеев, сразу приступай к загрузке первого состава. Я надеюсь, что к концу его погрузки я приеду в Москву. Или же, возможен вариант, что я сразу приеду к месту выгрузки.
Ермолай кивнул.
— Может, вам что-то принести?
— Нет, спасибо, — решительно оборвал Истомина больной. — Все, друзья, идите, — резко бросил. — Сейчас меня будут колоть во все точки моего организма болючими уколами…
— Какой-то он излишне гордый и старомодный, — в коридоре изрек Истомин.
Ермолай мысленно согласился с оценкой своего начальника, но высказывать это вслух не стал…
* * *
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии, кабинет начальника
Полковник Селезнев докладывал о ходе поиска любовника Жохиной, артиста Бориса.
— В Москве установлено 20 артистов с именем Борис. Но поскольку часть артистов ушла на фронт, часть эвакуировалась, под наши приметы в данный момент подпадают два человека. Один из театра Моссовета и второй из Большого театра, артист балета. Лейтенант Седых с группой отправлен на их поиск. Ему даны указания обоих доставить в Управление.
— Если этот Борис просто любовник, то мы его возьмем, — рассуждал генерал. — Но если он через любовницу занимается сбором информации и заметил за собой «хвост», то ищи ветра, как говорится, в поле…
Подал сигнал прямой телефон с дежурным по Управлению.
— Слушаю, — ответил на сигнал генерал.
— Дежурный по Управлению, майор Петров. Разрешите доложить?
— Докладывайте.
— Звонил лейтенант Седых. Он задержал артиста Моссовета Балка, артист Забавный отсутствует, и в Большом театре, и в общежитии его нет. Седых взял его фото и едет в Управление.
— Как приедет, пусть вместе с артистом пройдет ко мне.
— Есть.
— И еще, отправьте офицера на машине за гражданкой Жохиной. Она потребуется для опознания.
— Есть.
— Видал! — бросил генерал. — Сбежал Забавный! Артист балета! — выругался. — Объявить во всесоюзный розыск! Поднять по нему все возможные материалы! Все-все!
— Есть…
* * *
Баня с парилкой и березовыми веничками действительно оказалась на славу. Сергеев вволю и отменно и напарился, и намылся.
Потом за столом члены группы весело, обмениваясь мнениями, перекусили, выпили.
— Ермолай, — в какой-то момент изрек полковник Норейко, — ты как самый молодой из компании скажи, как ты относишься к женщинам?
В памяти Ермолая сразу промелькнули самые близкие ему женщины: мама и… Иринка Лазо…, потом капитан Ципок…
— Наши женщины очень красивы, — ответил Ермолай. — И… — задумался на две-три секунды, — надежны. Одним словом, они настоящие.
— Замечательно! — бросил полковник. — Предлагаю выпить за женщин: красивых, надежных и настоящих!..
Неожиданно рано вышел из-за стола Норейко. Ермолай заметил, как поднялся вскоре и вышел из комнаты и Истомин.
«Куда это они?» — налегая на пищу, подумал Сергеев.
* * *
Через некоторое время к нему подошел майор Ноздрин и тихо шепнул:
— Выйди, пожалуйста, там тебя приглашают, — и направился к выходу.
Они вышли в узкий коридор, майор кивнул на одну дверь. Ермолай прошел к ней, открыл и оказался в небольшой комнате без окон. Он стал осматривать ее: у стены большая кушетка, рядом два стула, настенная лампа, будильник…
Внезапно за спиной дверь распахнулась и снова быстро закрылась. Тотчас Ермолай ощутил крепкие объятия. Первым желанием было вырваться из объятий…
— Любый мой мужчина, подари мне щепотку счастья, — раздался бархатный, завораживающе-странный женский голосок.
Перед взором Ермолая возникло незнакомое округлое молодое женское лицо с карими глазами. Он внутренне возмутился и открыл было рот, чтобы выразить это…
— Пожалей ты меня, — завораживающе ворковали пухлые губки, — если ты меня сейчас выгонишь, то бросят меня в лагерь. И сгнию я там, быстро стану беззубой и больной бабкой, пожалей, любый. Ведь я только что кончила медучилище и хочу жить и работать, — густые темные ее волосы ниспадали на плечи.
Мозг Ермолая лихорадочно работал:
«Ее направил Норейко, дабы что-то выведать…».
— …я тебя ни о чем не буду спрашивать, нигде худого слова не скажу. Пожалей! — просил бархатный, необычный голосок, а мягкие руки блуждали по мужской груди.
«Норейке нужен некий компромат на меня… Но, зачем?.. Что я?.. Кто я?..».
— …страсть как хочется мужской ласки и внимания. Ну, иди же, любый, ко мне, молодой и сильный. Все для тебя сделаю, — в девичьих глазах одновременно отражались и страх, и жалость, и неуверенность, и страсть.
«Или… нет… нет…».
Огненные губы жадно впились в его шею, женские руки тянули молодого человека на кушетку. Ермолай слабо сопротивлялся.
— Любый, ведь это тебе ничего не стоит, а для меня счастье и радость на всю жизнь…
Сердце Ермолая заколотилось сильнее, возбуждение нарастало. Он стал обнимать и целовать мягкое, податливое женское тело, лицо…
