У Тары гулко застучало сердце.
— Некоторые женщины любят, — тихо сказала она.
— Но не ты?
Последний раз Тара принимала ванну, когда была девочкой, а позже пользовалась только душем, поскольку ей вечно было некогда предаваться удовольствиям.
— Я всегда считала это пустой тратой времени.
— Разве не ты сказала вчера, что хочешь отдыхать, лениться, забыть о чувстве ответственности и все такое?
— Я не пом…
— Брось, все ты прекрасно помнишь, — заявил Клинт, сверля ее глазами. — Короче, Тара, хочешь ты этого или нет, но я намерен отвести тебя в ванную.
У Тары в буквальном смысле отвисла челюсть.
А Клинт, как ни в чем не бывало, широко улыбнулся и направился к ванной комнате, расположенной на первом этаже.
— Кто-то из нас двоих должен наконец позволить себе расслабиться, — сообщил он на ходу.
— Правда? А почему это непременно должна быть я? — глухо отозвалась Тара, все еще не веря в реальность происходящего. Клинт наверняка блефует, хочет над ней подшутить…
И тут из ванной раздался шум воды. Тара ахнула: он не шутит! Суровый и неприступный Клинт Эндовер наполняет для нее ванну!
Тара замерла на своем стуле, прислушиваясь к ощущениям в своем теле. Знакомое покалывание кожи, знакомый жар внизу живота.
— На старт, внимание, марш! — громко крикнул Клинт.
От неожиданности Тара вздрогнула.
— Что?
— Иди сюда, говорю!
Сердце подпрыгнуло у нее в груди.
— А… а как же грязная посуда?
— Забудь о посуде. О ней я позабочусь сам.
Тара с трудом оторвалась от стула и на ватных ногах заковыляла к ванной. На пороге остановилась, чтобы собраться с духом. Медленно сосчитала до десяти… Нет, не помогает!
Да и как тут успокоиться!
В воздухе витает ванильный аромат ее любимой пены для ванны. Свет выключен, зато горят две свечи. Где он их взял? Ах да, она хранила их в маленькой кладовке на случай непредвиденного отключения электричества…
Сложив руки на груди. Клинт возвышался над ванной, заполненной воздушными пузырьками. При взгляде на него Таре захотелось убежать. Нет, не потому, что она боялась его. Причина была в другом: Тара не привыкла к романтически обставленным ритуалам, считала их абсолютно ненужными. Хорошее мыло и свечи — это практично и необходимо для жизни. А сексуальные красавцы не должны готовить завтрак и запихивать в ванну усталых медсестер.
Но сегодня все чудесным образом изменилось.
Желтые язычки пламени от свечей плясали в потемневших глазах Клинта.
— Не нужно анализировать ситуацию, Тара.
— Но я не…
— Именно этим ты и занимаешься, я не слепой. Просто прими все как есть.
Она глубоко вдохнула.
— А ты… — язык не поворачивается, но спросить все-таки надо, — ты останешься тут?
— Нет.
— Вот как… — только и смогла сказать Тара.
— Ванна приготовлена только для тебя. Это все, что я могу предложить тебе в данный момент. — В голосе Клинта не было и намека на сожаление — одна лишь голая констатация факта. — Раздевайся и залезай в ванну.
Она нервно облизала губы, но промолчала. Было трудно определить, в какой части тела сейчас бьется ее сердце, ей казалось, оно — повсюду.
Как странно он на меня смотрит, думала Тара, будто изучает какой-то редкий музейный экспонат.
Сделав к ней шаг, Клинт сухо произнес:
— Если хочешь, я могу тебе помочь.
По бедрам Тары разлился жар; чтобы устоять на ногах, она схватилась за притолоку. Какая ужасная перспектива! Сейчас Клинт разденет ее, потом поможет ей забраться в ванну, а после… уйдет. Но, так или иначе, он сам сказал, что не останется тут. Значит, из двух зол нужно выбирать меньшее. Пусть побудет здесь еще чуть-чуть, пусть снимет с нее одежду, один предмет за другим. Ей необходимо видеть его лицо, его глаза, когда он станет делать это. Как знать, может, она ему безразлична. Тогда все ее страдания напрасны…
— Да, мне нужна твоя помощь, — сказала она таким глухим и хриплым голосом, будто только что заключила сделку с дьяволом.
Искра желания вспыхнула в глазах Клинта.
— Подними руки над головой.
Секунду Тара медлила, прислушиваясь к слабеющему голосу разума, потом решительно отмела его прочь. Чувствуя, как напряжены все ее мышцы, она подняла руки.
Втянув в себя воздух сквозь сомкнутые зубы, Клинт медленно стянул с нее синий свитер, оставив лишь крохотный белый топик. Руки его задержались на ее талии.
— Мне продолжать? — хрипло спросил он.
То ли она вконец обезумела, то ли вынырнула на поверхность та, настоящая Тара, которая так долго пряталась в своей скорлупе, но ей все стало безразлично, она напрочь забыла о приличиях, забыла обо всем на свете. Хотелось только одного: чтобы сию же секунду оказаться голой и чтобы Клинт видел ее.
Тара снова подняла руки, выжидающе глядя на Клинта, и он снова повторил маневр, освободив ее от топика.
— Я остановлюсь по первому твоему слову, — пообещал он, заведя руки ей за спину и расстегивая бюстгальтер.
Тяжело дыша, она кивнула.
Клинт положил ладони на плечи девушки, поддел большими пальцами бретельки бюстгальтера и потянул их вниз. Еще секунда — и кружевная тряпица оказалась на полу.
Откинув голову, Тара закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Как приятно нежное прикосновение его рук! Как сладостно ощущение горячего воздуха на голой груди!
— Раздень меня совсем, — тихо сказала она, зная, что он смотрит на нее и что от этого взгляда у нее твердеют соски.
Тара услышала, как Клинт глухо прорычал, потом почувствовала его пальцы на своей талии. Вот он расстегивает молнию, стягивает с нее юбку, снимает колготки… Все, остались одни лишь белые хлопковые трусики.
— Тара… — выдавил из себя Клинт.
Она открыла глаза. Теперь Клинт стоял в метре от нее; взгляд горящий, как у голодного, но очень гордого зверя в клетке, отказывающегося принимать подачку.
А она стояла перед ним почти обнаженная — и телом, и душой.
— Вода остывает, — пробормотал он.
— Наверное.
Клинт обеими руками прошелся по своим волосам.
— Тара…
— Что?
Его лицо мучительно исказила мука. Она тоже страдала, чувствуя, как пульсирует кровь в ее жилах. Они оба теряли над собой контроль, но все-таки их разделяла пропасть.
Тара была готова хоть на одно короткое мгновение сдаться окончательно.
