Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Я торжественно повторила за ним обет, и он объяснил, что это только первая часть испытания и что я, вероятно, еще не уяснила его во всей полноте. Каждое из упомянутых мной адских имен обладает собственной силой причинять мучения. Он, наделенный магической властью, способен управлять действиями этих демонов. Если я нарушу клятву, то каждый из них будет вечно причинять мне те муки, в которых он мастер. Но и это, продолжил он, лишь мельчайшая часть положенного мне наказания.
«Теперь, – сказал он, – я перехожу к самому серьезному». Повернувшись к своему подручному, он потребовал кубок. Тот, зная ритуал, вручил кубок председателю.
«В этой чаше, – снова обратился ко мне председатель, – бычья кровь. Ты должна осушить ее одним глотком. Не сможешь – обернешься коровой и будешь обречена на вечное преследование быком, чью кровь не смогла испить должным образом».
Я приняла у него чашу, сделала глубокий вдох, зажмурилась и проглотила мерзкое пойло.
«Две трети испытания позади, – сказал он. – Последняя часть несколько обременительнее. Как ты, на свою беду, подслушала, 15 ноября падут главы двадцати одного государства. Мы также решили, что слава нашей нации требует смерти профессора Эн. Но мы посчитали нарушением симметрии исполнение этого справедливого приговора одним из нас. Прежде чем обнаружить тебя, мы возложили эту обязанность на моего оруженосца. Но твое появление, во многих смыслах неуместное, в одном отношении оказалось кстати, и было бы неразумно и неартистично этим пренебречь. Эту казнь мы поручим осуществить не моему оруженосцу, а тебе. Ты поклянешься сделать это той же самой клятвой, которую произнесла только что».
«О, господин, не накладывайте на меня столь страшное бремя! – взмолилась я. – Вам многое ведомо, но не уверена, что вам известно также и то, что я, выполняя свой долг и получая от этого удовольствие, помогала профессору Эн в его исследованиях. Он был ко мне неизменно добр. Возможно, его взгляды в области декоративного искусства совсем не такие, как бы вам хотелось. Если бы вы разрешили мне продолжить служить ему, как раньше, я бы постепенно увела его с ошибочного пути. Я оказываю кое-какое влияние на ход его мыслей. Годы тесного сотрудничества научили меня направлять его в ту или иную сторону, и я уверена, что если вы предоставите мне время, то я сумею доказать ему правоту вашего суждения о роли Корсики в докельтском декоративном искусстве. Убить этого доброго человека, которого я считала другом и который не без оснований относился так же по-дружески ко мне, было бы не менее ужасно, чем злодейства, которые вы принудили меня поименовать. Сомневаюсь, что стоит сохранять себе жизнь такой ценой».
«Моя добрая девочка, боюсь, ты все еще в плену иллюзий, – сказал он. – Клятва, произнесенная тобой, – грех и богохульство, она навечно отдала тебя во власть злодеев, и лишь я, владея волшебством, способен их сдержать. Теперь тебе некуда деваться. Либо исполнение моей воли, либо муки».
Я рыдала, умоляла его смилостивиться, ползала на коленях, обнимала его ноги. «Сжальтесь!» – повторяла я. Но он был непоколебим. «Я все сказал. Если не хочешь вечных страданий от пятнадцати пыток, которым тебя будут по очереди подвергать пятнадцать перечисленных тобой чертей, то повтори за мной, перечислив те же страшные имена, клятву, что пятнадцатого числа следующего месяца ты умертвишь профессора Эн».
– Увы, дорогой профессор, мне нет прощения: в слабости своей я дала и вторую клятву. Пятнадцатое число стремительно близится, и я не вижу, как избежать в этот день жутких последствий моей страшной клятвы. Вырвавшись из замка, я не перестаю терзаться угрызениями совести. Я бы с радостью приняла пятнадцать мук от пятнадцати палачей из преисподней, если бы могла убедить себя, что таков мой долг. Но я дала обет, и честь требует его исполнения. Какой грех страшнее – убить хорошего человека, которого я боготворю, или изменить долгу чести? Я не знаю. Только вы, дорогой профессор, способны в мудрости своей избавить меня от сомнений и указать мне прямой путь верности долгу.
VIII
По мере того как рассказ мисс Икс близился к кульминации, профессор, как ни странно, становился все спокойнее и даже радостнее. С добродушной улыбкой, сложив руки на груди, он ответил на ее призыв совершенно беззаботным тоном:
– Дорогая моя, ничто в целом свете не превосходит важностью долг чести. Если это в вашей власти, исполните свой обет. Мой труд завершен, а оставшиеся мне годы – если они остались – вряд ли ознаменуются чем-то важным. Поэтому я со всей настойчивостью призываю вас исполнить ваш долг, если есть такая возможность. С другой стороны, я буду сожалеть, и очень горько, если вследствие своей верности долгу вы закончите жизнь на виселице. От исполнения клятвы вас может спасти одно-единственное – физическая невозможность. Вы не сможете убить мертвеца. – С этими словами он запустил большой и указательный пальцы в жилетный карман, а потом легким жестом поднес их ко рту. Мгновение – и он был мертв.
– О, дорогой мой господин, – вскричала мисс Икс, падая на его безжизненное тело, – как мне теперь жить на свете, как встречать рассвет, когда вы пожертвовали ради меня жизнью? Как вынести стыд, который будут порождать в моей душе каждый час света, каждый момент кажущегося счастья? Нет, этой муки я не вынесу. – С этими словами она нащупала тот же самый карман, повторила профессорский жест и тут же угасла.
– Я жил не зря, – сказал я, – потому что стал свидетелем двух благородных смертей.
Но потом я вспомнил, что моя задача не выполнена, ведь, как ни недостойны правители мира, их все же следовало уберечь от гибели. И я неохотно направил свои стопы в Скотленд-Ярд.
Инфраредиоскоп
I
Леди Миллисента Пинтерк, известная друзьям как «прекрасная Миллисента», сидела одна в кресле своего роскошного будуара. Все кресла и диваны здесь были мягкие, электрический свет был приглушен абажуром, на столике стояла большая кукла в пышной юбке. Стены были завешаны акварелями, все с подписью «Миллисента», живописующими романтические пейзажи Альп и итальянских берегов Средиземного моря, греческих островов и Тенерифе. Держа в руках еще одну акварель, она внимательно ее разглядывала. Наконец она потянулась одной рукой к кукле и нажала на кнопку. На животе у куклы открылась дверца, внутри находился телефон. Леди Миллисента взяла трубку. При всей грациозности ее движений, на этот раз им была присуща некоторая резкость, свидетельствовавшая о принятом важном решении. Она набрала номер и произнесла: «Мне надо поговорить с сэром Бульбасом».
Сэр Бульбас Фрутигер был известен всему миру как издатель газеты «Дейли лайтнинг» и один из самых могущественных людей страны, независимо от того, какая партия номинально находилась у власти. От внешнего мира его защищали секретарь и шестеро секретарей секретаря. Мало кто отваживался звонить ему по телефону, и из этих отважных дозванивался лишь крайне малый процент. Его труды были слишком важны, чтобы их прерывать. Его задачей было сохранять непоколебимое спокойствие и при этом придумывать способы лишать покоя своих читателей. Но даже непреодолимая стена обороны не помешала ему сразу ответить на звонок леди Миллисенты.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
