— Знаете что, — заявила она, — что-то я не вижу сегодня здесь никаких азиаточек. Почему бы мне не подойти к нему и не поздороваться?
— Эй ты, нахальная девчонка! — окликнула ее Джоанна, когда Эмма уже отошла от столика. — По-моему, этот малый с твоей работы, Брайан, уже несколько месяцев умоляет тебя поужинать вместе. Ты же раньше никогда не гонялась за мужиками.
— Ну так, может, сейчас самое время начать, — пробормотала Эмма. Она осмотрела себя в зеркале, висевшем позади стойки бара. Новое зеленое платье выгодно подчеркивало изгибы ее фигуры. Вырез у него был безупречным — не слишком глубоким и не слишком мелким. Свежевымытые волосы сверкали и искрились. Макияж оставался в норме, не дойдя еще до той стадии, когда тушь начинает растекаться. Разумеется, никто не примет ее за младшую сестренку Кейт Мосс, но и на «синий чулок» она не походила совершенно. Она выглядела вполне прилично.
Барри был потрясен, когда Эмма приветствовала его с таким жаром и энтузиазмом, словно они были лучшими друзьями. При обычных обстоятельствах они едва обменивались парой слов, не зная, что сказать друг другу. Поэтому он промычал в ответ нечто невразумительное, а она повернулась к Оливеру.
— Привет! — Она улыбнулась. — Меня зовут Эмма.
— Оливер, — вежливо представился он, пожимая ей руку.
Она окончательно потеряла голову, обнаружив, что вблизи он выглядит еще более привлекательным, чем она думала. В сущности, он был чертовски красив, и добавить к этому было нечего. Он ждал, вопросительно приподняв брови, совершенно определенно спрашивая себя, чего она хочет. Самоуверенность Эммы улетучилась, но она решила идти до конца.
— У нас с вами есть общие знакомые, — сообщила она. — Я живу вместе с Джоанной. Подругой Барри.
— В самом деле? — У Оливера оказался очень приятный голос. Глубокий, бархатистый. — И как же вы познакомились?
— Мы учились на одном курсе в Бристоле. «Деловое администрирование и маркетинг». А после университета вместе отправились на год в Сидней.
— Звучит заманчиво, — заметил он. — Бристоль — славное местечко.
— Да, это точно.
В разговоре возникла небольшая пауза.
— А что вы читаете? — полюбопытствовала Эмма, заприметив книгу, уголок которой торчал у него из кармана пиджака. На обложке красовалось изображение таракана.
— Кафку, — ответил Оливер. — «Метаморфозы».
— Что-то знакомое. О чем она?
— Однажды утром мужчина просыпается и обнаруживает, что превратился в гигантское насекомое.
— О! — Типично мужское чтиво. — Научная фантастика.
И тут Оливер рассмеялся, как будто она сказала что-то очень смешное.
— Мне пора, — сказал он, ставя стакан на стойку. — У меня встреча в городе. Но я был рад познакомиться с вами. Уверен, мы еще увидимся.
— Отлично! — вежливо ответила Эмма. — Я тоже в этом не сомневаюсь.
— Контакт не удался, — сообщила она Джоанне и Клэр пару минут спустя, вернувшись за столик. Настроение было безнадежно испорчено.
— Он дружит только с по-настоящему красивыми девушками, — сказала Клэр. — Я вовсе не имела в виду, что ты дурнушка, — поспешно добавила она, заметив, что Эмма бросила на нее уничтожающий взгляд. — Но ты понимаешь, что я имею в виду.
Да, Эмма понимала. Клэр позеленела бы от зависти, если бы Эмма вскружила голову Оливеру и стала появляться с ним на людях. Она всегда была такой, даже во время учебы в университете. Ставила людей на место, когда они, по ее мнению, начинали заноситься слишком уж высоко. Эмма частенько удивлялась тому, почему они до сих пор дружны. Но таков уж Лондон. Он был настолько огромен, и здесь так трудно было познакомиться с новыми людьми, что, даже переехав в новый район, чтобы сменить обстановку, вы все равно продолжали общаться со старыми знакомыми, просто в целях собственной безопасности.
— Поживем-увидим. — Эмма пожала плечами, отказываясь реагировать на шпильку Клэр. — Я дала ему шанс, но у меня есть своя гордость.
Когда они вернулись с Джоанной в свою квартирку в двух кварталах от бара, на автоответчике Эмму ждало сообщение.
— Привет, Эмма. Это мама. Ты не звонила мне уже несколько дней, так что я решила узнать, все ли у тебя в порядке. Надеюсь вскоре услышать тебя.
Эмма с силой вдавила кнопку «Стереть».
— Это уже третий раз за неделю, — пожаловалась она. — Она совсем недавно начала так поступать. Звонит мне в любое время дня и ночи.
— Так почему бы тебе не перезвонить ей? — поинтересовалась Джоанна, гремя посудой в кухне.
— Я всегда звоню ей по воскресеньям. И она это прекрасно знает. Ну вот, скажи на милость, почему она звонит мне в пятницу вечером? Или она думает, что у меня нет никакой личной жизни и что я сижу дома? — Голос Эммы взлетел на добрую октаву. Даже самой себе она показалась рассерженной истеричкой. В этом звонке была вся мать, и она снова превратила Эмму в девятилетнюю девочку.
— Моя тоже настоящая мегера, — откликнулась Джоанна. — Наверное, оставшись одни, они все сходят с ума.
Эмма возилась с кнопками на автоответчике. Она вовсе не хотела, чтобы ее мать считали брюзгливой мегерой. Кроме того, она была расстроена. Хотя почему она должна терзаться чувством вины? Своей матери она не должна ничего. И ничем ей не обязана. Ровным счетом ничем. «Твоя мама очень беспокоится о тебе, родная моя», — успокаивала бабушка пятилетнюю Эмму, когда мать кричала на нее. И восьмилетнюю Эмму, когда мать забывала забрать ее из школы. И одиннадцатилетнюю, когда Эмма проводила у нее большую часть времени, потому что мать чувствовала себя слишком усталой, чтобы присматривать за ней. «Она просто до предела выматывается на работе. И все это для того, чтобы положить в банк деньги, которыми можно будет заплатить за твою учебу в университете». Хотя, откровенно говоря, бабушка не понимала, для чего Эмме нужно университетское образование. В то время и Эмма придерживалась такого же мнения. Но она любила бабушку, и то, что ей приходилось проводить все свободное время в ее обществе, устраивало обеих. И кому, скажите на милость, нужна неприветливая мать, ставшая почти посторонней?
И она строевым шагом промаршировала в кухню, чтобы растолковать такие тонкости Джоанне.
— Понимаешь, я бы звонила ей чаще, — жаловалась Эмма, — но однажды, когда мне было четыре годика, я попыталась взобраться к ней на колени, а она оттолкнула меня так сильно, что я упала и разбила лицо о камин. Вот, полюбуйся. — Она убрала волосы и наклонила голову, выставив подбородок в сторону Джоанны. — Шрам виден до сих пор. А теперь скажи мне, какая мать может так поступить со своим ребенком?
— Не тряси передо мной волосами. Я всего лишь предложила тебе звонить ей почаще, вот и все. — Джоанна уже видела шрам. Она утратила всякий интерес к разговору и, закрутив свои длинные светлые локоны узлом на затылке, с головой погрузилась в модный журнал.
