– Мы, разумеется, дадим тебе все возможные рекомендации. Если мимо меня будет пробегать какая-нибудь подходящая вакансия, дам тебе знать. Ты в два счета найдешь себе новую работу. Заходи в любое время, если тебе что-то понадобится. В любое время.
– Обязательно, Чарлз, спасибо.
И на этом я ухожу. Дверь за мной закрывается, и, обернувшись, я с трудом могу различить своих бывших коллег за стопками рекламных проспектов домов на продажу. Дождь слегка ослабел, но по обочинам по-прежнему бегут ручьи, стекая в люки. На противоположной стороне улицы какая-то парочка, держась за руки, входит в ресторан; мамаша с младенцем шлепают по лужам, двое мужчин в костюмах громко смеются на ходу; у обоих в руках бумажные пакеты с логотипом дорогой закусочной, расположенной дальше по улице. Все как всегда.
Только не как всегда.
Мне указывают на дверь уже во второй раз за месяц. Чувствую себя странно невесомым. Такое ощущение, будто меня затягивает в омут, а я ничего не могу сделать. Я никогда не хотел получить эту работу, я согласился на нее, потому что нам нужна была какая-то стабильность, нужны были деньги, к тому же мы ждали ребенка. А потом я остался, потому что представления не имел, чем на самом деле хочу заниматься. И до сих пор не имею. Эта работа давала какую-то надежность, уверенность в завтрашнем дне. Но на самом деле никакой определенности не существует. Уж кому, если не мне, этого не знать, я ведь учил в университете философию. Ну и много мне теперь толку от моей философии? Никто не стоит перед дверями своего бывшего офиса, безработный и парализованный ужасом, и не задается вопросом: как бы на твоем месте поступил Карл Поппер? Я подумываю, не позвонить ли Дэну и не надраться ли, но потом вспоминаю, что он в Бате, работает над каким-то очередным творческим проектом. И вообще, сейчас есть только один человек, с которым мне хочется поговорить. Так что я вытаскиваю телефон и набираю на экране номер.
Я влюбился в Джоди через тридцать пять секунд после знакомства. Я вышел из университета с точно таким же карьерным планом, как у большинства выпускников гуманитарных специальностей, – то есть абсолютно безо всякого плана, – кроме разве что намерения попытаться попасть на стажировку в «Нью-стейтсмен». Поэтому я прибегнул к тому же самому временному финансовому решению, как и все молодые люди в Сомерсете, которые оказываются на мели и не обременены ни семьей, ни постоянным занятием: подался на сбор яблок. На ферме неподалеку от дома моих родителей, где я с отрочества время от времени подрабатывал по мелочам (должен признаться, спустя рукава), меня с радостью наняли на несколько месяцев. Когда десять лет назад я теплым сентябрьским утром появился на ферме, Джоди стояла посреди двора среди стайки явно не горевших трудовым пылом работников, держа в руках корзину. Нас отправили на один и тот же ряд деревьев. День был изумительный, и сад блестел в лучах солнца.
– Займемся одним и тем же деревом или разделимся? – спросил я у нее.
Она недоуменно на меня посмотрела.
– Не думала, что нужно придумать какую-то стратегию. Ты явно разбираешься в этом деле лучше меня. Так как мы поступим?
Она была очень красивая, уверенная в себе и пугающая: ее каштановые волосы крупными кудрями ниспадали на плечи. На ней была футболка с надписью «Нирвана» и драные джинсовые шорты, обрезанные по самое некуда. Я изо всех сил старался не таращиться на ее ягодицы, пока мы обдирали с дерева яблоки.
– Хватит пялиться на мою задницу! – требовала она ежеминутно с верхней ступеньки лестницы.
В ту осень мы с Джоди провели вместе шесть недель: днем собирали яблоки, а по вечерам распивали сидр в местном пабе. Это времяпрепровождение представляло собой идеальный замкнутый круг. Мы без конца говорили. Я узнал, что она ходила в школу для девочек в пяти милях от того места, где я вырос, потом изучала промышленный дизайн в университете, а на сбор яблок подалась, чтобы убить время до начала занятий в магистратуре по специальности «арт-менеджмент». Она недавно вернулась с археологических раскопок в Казахстане, я же провел две недели в трейлере в обществе Дэна и двух друзей, которых уже не помню. «Мы так похожи друг на друга», – любили шутить мы. Она рассказывала, как разрабатывают дизайн смартфонов. Я рассказывал о моем бесполезном дипломе, о моей семье и о том кошмаре, который случился с нами десять лет назад. Иногда мы с ней по вечерам выбирались на поезде в центр города и смотрели в «Уотершеде» безумные артхаусные фильмы или напивались, а потом шли бродить по Арнольфини[4], громогласно обсуждая невнятные художественные выставки. По выходным мы покупали дневной билет и катались на речном такси от вокзала Темпл-Мидс до музейного корабля «Великобритания» и обратно, развалившись на пластиковых сиденьях, пока катер одышливо преодолевал мутные воды местной речной сети. Когда мы проезжали мимо огромных кранов, все еще бесполезно стоящих в старых доках, я рассказывал ей, что АТ-АТ из «Империя наносит ответный удар» обязан своим появлениям похожим сооружениям в порту Сан-Франциско. Думаю, я говорил ей это каждый раз, когда мы их видели. Она лишь снисходительно кивала.
Однажды ночью после двух недель таких прогулок мы приехали к дому ее родителей на велосипедах. Наши потные лица светились в молочно-белом сиянии луны.
– Ну, спокойной ночи, – неуклюже произнес я.
– А ты разве поцеловать меня не собираешься? – спросила она.
И я, собрав в кулак все свое мужество, без слов наклонился к ней вместе с велосипедом, обхватил ее лицо руками и поцеловал ее в губы очень долгим поцелуем. Я человек не слишком склонный к романтическим гиперболам, но, когда мы наконец оторвались друг от друга, я не удивился бы, обнаружив, что теплое ночное небо расцвечено фейерверками.
Тут Джоди берет трубку, и я резко возвращаюсь к реальности сегодняшнего Бристоля. Города, где все наперекосяк.
– Привет, Алекс. У тебя все в порядке?
– Нет, Джоди, не совсем. Меня сократили.
– Что? Вот черт! Что, вообще без предупреждения?
– Ну, к этому все шло уже несколько недель. Компанию продают. Им не нужен ипотечный консультант… Прости.
– За что ты извиняешься?
– Дом, Сэм… Это моя ответственность.
В трубке на несколько секунд повисает молчание. Видимо, до нее только сейчас начинает доходить масштаб катастрофы.
– Слушай, я сейчас не могу обо всем этом думать, – говорит Джоди. – Дэн с тобой? Можешь поговорить об этом с ним?
– Он работает. Ты…
– Алекс, прости, пожалуйста, у меня назначена важная встреча, мне нужно бежать.
– Ясно. Я все понимаю.
– Увидимся на неделе, тогда и поговорим, ладно?
– Ладно.
– Алекс, не переживай. Это всего лишь работа. Мы всегда это говорили. Найдешь другую.
Все, надеяться мне больше не на что.
