Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
В марте 1988 года судья Стюарт-Смит вынес вердикт: “На основании всех данных истица не смогла доказать, с учетом всего вышеизложенного, что вакцина против коклюша, применяемая в Великобритании и вводимая внутримышечно в нормальных дозах, способна вызвать у маленьких детей необратимые поражения мозга”. Дэвид Солсбери, в настоящее время – руководитель программы иммунизации министерства здравоохранения Великобритании, вспоминает, какое впечатление произвело постановление судьи Стюарта-Смита: “Я счел, что для судьи, который не был опытным эпидемиологом, это невероятно глубокий анализ всех доступных данных. [Вердикт], конечно, придал нам больший авторитет, и мы получили возможность ясно и недвусмысленно говорить об опасностях коклюша и о риске отказа от прививки”[151].
Больше в британских судах не было исков по поводу вакцины против коклюша. Вскоре после того, как в Великобритании судья Стюарт-Смит пришел к выводу, что вакцина против коклюша не приводит к необратимым поражениям мозга, точно такое же решение вынес и судья Джон Ослер на столь же судьбоносном процессе в Канаде. Ослер пришел к выводу, что хотя “теория осложнений после прививки от коклюша была популярна несколько лет назад”, дальнейшие исследования и технологические достижения устранили все разногласия[152].
В ходе судебного процесса под руководством Стюарта-Смита было сделано немало, чтобы навсегда похоронить идею, будто вакцина против коклюша вызывает эпилепсию и умственную отсталость. Однако и там не была затронута подлинная причина всех бед. Дело в том, что в то время наука еще не могла дать ответ на вопрос, что именно вызывает судороги. Пройдет 20 лет, и все изменится. И ответ придет не из Англии, где идея, что вакцина от коклюша будто бы вызывает необратимое поражение мозга, впервые завоевала международную известность, и не из США, где вакцины едва не вышли из употребления из-за судебных исков. Нет – его даст относительно безвестный ученый с восточного побережья Австралии.
Судороги встречаются чаще, чем мы думаем, и их появление типично на первом году жизни. Ежегодно судороги на фоне высокой температуры возникают у 150 000 детей в США. У большинства детей они больше никогда не повторяются. Однако каждый год примерно у 30 000 детей, первый судорожный припадок у которых произошел как на фоне высокой температуры, так и без нее, начинается эпилепсия[153]. Когда Лея Томпсон подвергала суду вакцину против коклюша в СМИ, Паула Хокинс – в конгрессе, а судья Стюарт-Смит – в зале судебных заседаний, природа судорожных расстройств у младенцев была еще плохо изучена. Однако за следующие 20 лет неврологи достигли колоссального прогресса в классификации различных видов судорог на основании клинической симптоматики, данных ЭЭГ, возраста, когда они происходят впервые, и реакции на лечение. А главное, стало возможным проводить генетический анализ, и оказалось, что многие выявленные эпилептические синдромы вызываются конкретными генами. На 2009 год определены генетические причины по меньшей мере 15 различных эпилептических синдромов[154].
Именно эти знания и генетические инструменты, которыми располагает медицина в наши дни, и позволили Сэмюелю Берковицу, директору Центра по исследованию эпилепсии, директору по научной работе Института исследований мозга и профессору-лауреату медицинского факультета Мельбурнского университета, вернуться к вопросу о причинах эпилепсии и задержки умственного развития у детей после прививки АКДС. Особенно Берковица заинтересовала разновидность эпилепсии под названием “синдром Драве”, генетическое заболевание. Синдром, впервые описанный в 1978 году Шарлоттой Драве, вызывает у детей судороги и умственную отсталость, в точности такие же, о каких рассказывала Лея Томпсон в своей программе. Однако Шарлотта Драве описывала свой синдром у детей, а не у взрослых. А Берковиц лечил только взрослых. “Живо вспоминаю, как осматривал в клинике женщину за сорок, – рассказывает он. – Я лечил ее лет 15–20. У нее была очень заботливая мать, которая привела ее ко мне. На самом деле распознать [синдром Драве] у взрослых трудно, поскольку за первые два года жизни клинические особенности несколько меняются. А потом меня осенило. Это же синдром Драве!” Сэмюель Берковиц первым предположил, что взрослые, страдающие судорожными припадками и умственной отсталостью и, как считалось, заболевшие в детстве в результате прививки, на самом деле страдают синдромом Драве. Он вспоминает, какое эмоциональное бремя несла мать ее пациентки в течение 40 с лишним лет: “Почему она только согласилась делать дочери прививку? Если бы она тогда отказалась, этого ужаса не было бы. Все это время она винила себя в том, что произошло. И тогда мы приступили к интенсивным поискам других подобных случаев”[155].
В 2006 году Сэмюель Берковиц изучил истории болезни 14 человек, страдавших эпилепсией и умственной отсталостью. У всех первый припадок произошел в возрасте от двух до одиннадцати месяцев, все они в предыдущие 48 часов были привиты вакциной против коклюша, некоторые получили компенсацию за ущерб здоровью, якобы причиненный вакциной. У некоторых после прививки был жар, но у большинства температура не повышалась.
Рис. 5. Сэмюель Берковиц, невролог из Мельбурнского университета, первым понял, что является причиной судорог и умственной отсталости у детей, которых Лея Томпсон показала в своем фильме “АКДС: прививочная рулетка”. (Courtesy of Dr. Samuel Berkovic.)
Берковиц предположил, что все они страдают синдромом Драве. Поэтому он решил посмотреть, есть ли у них генетический дефект, вызывающий это расстройство. И обнаружил, что у 11 из 14 ген, ответственный за доставку натрия в клетки мозга, был дефектным (этот ген называется SCN1A, а расстройство – нарушение функции натриевых каналов). Поскольку вакцины не могут изменить гены ребенка, а у 100 % детей с дефектами SCN1A обязательно будут судорожные припадки и умственная отсталость независимо от прививок, Берковиц писал: “Выявление генетической причины энцефалопатии у конкретного ребенка должно, наконец, раз и навсегда похоронить представление о том, что ее первопричина – вакцина”. В последних фразах своей эпохальной статьи Сэмюель Берковиц выступает в защиту детей, больных эпилепсией: “Точный диагноз убедит родных и близких ребенка в том, какова истинная причина болезни, снимет с них бремя вины за то, что они согласились прививать ребенка, позволит обеспечить соответствующее лечение и строить реалистичные прогнозы”[156].
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
