Дмитрий снял свою алую феску, пару раз обмахнулся ею, как бы отгоняя назойливых мух.
Дальше все произошло очень быстро. Кто-то из лодочников в ответ на шутку одного из грузчиков бросился на обидчика с кулаками. Друзья принялись разнимать дерущихся. На свою беду Франческо оказался рядом, тоже что-то закричал, замахал руками. Потом так и не удалось выяснить, кто именно ударил его по затылку и сорвал накладную бороду. Сам Мустафа вместе с владельцами соседних кофеен поспешил на помощь иностранцу. Потерявшего сознание Франческо отнесли в одну из задних комнат кофейни, срочно вызвали врача. Проклиная бездействие полиции, сами прогнали шумную портовую рвань подальше от своих благопристойных заведений.
Дмитрий продолжал сидеть на крыше кофейни, не спеша потягивал очередную чашечку душистого напитка. У его столика склонился в поклоне негритенок-посыльный, один из самых верных помощников Василия Ильича.
— Господин, большой белый паша велел передать, что ждет тебя на вокзале.
В отдельном купе поезда, следовавшего до Суэца по железнодорожной линии, проложенной вдоль канала, наставления давал Григорий Павлович.
— Теперь, Дмитрий Михайлович, все зависит от вас. Вот конверт, переданный Франческо буфетчиком, в нем данные о курсе и грузе «Костромы». Как эти данные стали известны итальянцам, в Питере разберутся. Во втором конверте сочинение Василия Ильича — в нем приказ от имени капитана Энрике командиру итальянского крейсера потопить российский пароход. Рекомендуется немедленно отойти к югу, чтобы не вызвать недовольства англичан, которые всегда тщательно расследуют все случаи аварий судов вблизи своего канала.
— Как я должен буду представиться командиру крейсера?
— Действуйте согласно разработанной легенде. Вот ваши документы на имя торговца лошадьми из Каира. В письме капитана Энрике вам дается похвальная рекомендация как преданному другу Италии. Письмо на бланке итальянского посольства, имеет подлинные печати. Не волнуйтесь, все будет в порядке.
— Я и не волнуюсь. Итальянцы не турки, на кол сажать не будут. Просто выбросят за борт на обед акулам.
13
За окном вагона мелькали проходившие через канал суда. Близился вечер, и многие из них уже спешили занять место на специальных якорных стоянках, на которых должны были дожидаться рассвета. Сто с лишним километров железнодорожного пути остались позади, и поезд прибыл на вокзал Суэца. До набережной было подать рукой, и Дмитрий без труда нашел лодку, хозяин которой согласился доставить его на стоявший на якоре итальянский крейсер.
Солнце уже коснулось вершин горного хребта на западе, и в его косых лучах низкий восточный берег бухты стал багровым, а вода окрасилась в изумрудный цвет. Кто только назвал это море Красным? Говорят, что порой в нем какие-то водоросли так обильно разрастаются, что вода приобретает красный оттенок. Может быть, это и так, но в эти вечерние часы вся бухта казалась словно накрытой огромным куском стекла. Таким же гладким и зеленым, как и то, что лежало на столе в дядином кабинете…
Нет, не к месту сейчас дом вспоминать. Вон на якоре стоит крейсер. Силуэт у него довольно странный — две короткие широкие трубы и между ними высокая тонкая мачта. Серые борта ощетинились многочисленными орудийными стволами, а на носу длинный стальной клюв, едва выступающий над поверхностью воды. Таран.
Это оружие такое же древнее, как и само мореплавание. Благодаря паровой машине, давшей возможность кораблям двигаться в любом направлении вне зависимости от силы ветра, таран возродился в девятнадцатом веке. Закованные в стальные плиты, неуязвимые ни для ядер гладкоствольных пушек, ни для снарядов еще молодой нарезной артиллерии, пароходы-тараны прославились в морских сражениях во время гражданской войны в США и в войнах латиноамериканских государств. Однако подлинным триумфом тарана стало сражение австрийского и итальянского флотов у острова Лисса в Адриатическом море.
По числу своих кораблей итальянский флот имел почти трехкратное превосходство над противником, и казалось, что исход сражения предрешен. Но артиллерийская дуэль не принесла ощутимых результатов, а клубы порохового дыма мешали вести наблюдение. Итальянские корабли потеряли боевой порядок. Этим немедленно воспользовались австрийцы и пошли на таран. За несколько минут два лучших итальянских броненосца были отправлены на дно. Остальные поспешили отойти к своим берегам. Австрийцы торжествовали — их флот не потерял ни одного корабля!
После этого сражения на всех крупных верфях мира началось лихорадочное строительство кораблей, снабженных тараном. Каждый военный флот хотел иметь их в своем составе. Однако нашлись и скептики, которые утверждали, что итальянцы потерпели поражение только из-за собственной неорганизованности. Отмечалось, что их корабли пошли в бой, не имея полного запаса снарядов и угля для машин, поэтому командование и действовало весьма нерешительно. Да и сам итальянский адмирал в самом начале боя вдруг решил изменить боевой порядок эскадры и перебрался с одного корабля на другой. При этом он и его штабные так спешили, что забыли взять с собой флаг командующего. В результате во время сражения командиры кораблей, не знавшие о новом местопребывании своего адмирала, напрасно ожидали приказов с прежнего флагманского броненосца и не обращали внимания на сигнальные флажки, которые поднимались на реях другого корабля.
Со дня сражения при Лиссе прошло почти тридцать лет, и список кораблей и судов, погибших от таранных ударов, значительно вырос. Но он не стал предметом гордости для военных флотов мира. В собственных гаванях и в районах учений от столкновений с пароходами-таранами несли потери свои же эскадры. Совсем недавно всех потрясла катастрофа, случившаяся в британском флоте. Во время обычного учебного похода флагманский броненосец «Виктория» был протаранен другим кораблем и затонул в считанные минуты. На его борту погибли командующий флотом и сотни моряков. Тем не менее приверженцы тарана продолжали верить в силу этого вида оружия. Поседевшие в океанах заслуженные адмиралы с презрением отвергали бредовые идеи молодых офицеров, рассуждающих о возросшей мощи артиллерийских орудий, дальномерах, сложных и дорогих приборах для управления стрельбой. Не говоря уж о тех юнцах, из которых еще не выветрились идейки французского сочинителя Жюля Верна и которые что-то лепетали о самодвижущихся минах, выпускаемых с подводных плавательных аппаратов, и взрывных снарядах, сбрасываемых с воздушных шаров…
Ладно, пускай о преимуществах и недостатках тарана спорят специалисты. Но если этот крейсер настигнет «Кострому», то уж без труда насадит ее на свой стальной клюв, как муху на булавку.
С борта крейсера что-то прокричал стоявший у трапа часовой. В ответ Дмитрий помахал конвертом и ответил на плохом французском языке.
— Консульство Италия! Капитан Энрике письмо! Твой капитан очень надо!
На палубе показался человек с серебряными нашивками на воротнике, послушал и сделал знак подняться на борт. Дмитрий повернулся к лодочнику:
— Почтенный, сейчас отдам бумагу начальнику франков и вернусь. Клянусь Пророком, полностью расплачусь, когда окажемся на берегу, а пока получи задаток.
