Он ободряюще улыбается и сверяется со своим планом.
– Сейчас вы должны выбрать себе сценический псевдоним. В прошлом так делали многие театральные актеры, а также иллюзионисты и оперные певцы. Настоящее имя Гарри Гудини – Эрик Вайс, Боба Дилана – Роберт Циммерман, Стиви Уандера – Стивленд Джадкинс. – Эти имена он нашел в интернете, забив в поиск «сценические псевдонимы и настоящие имена». Сам он знает не всех: каждый раз он добавляет кого-то из молодых исполнителей. – Сейчас так делают киноактеры, не говоря уже о рок-музыкантах и рэперах. Келвин Бродус известен под псевдонимом Снуп Догг. Понимаете, что я имею в виду? Пусть каждый придумает себе псевдоним. Что-то вроде кликухи, только для театра.
Понимающие кивки, одобрительный гул. У опытных актеров уже есть псевдонимы с прошлых сезонов. Сейчас они улыбаются: приветствуют возвращение своих вторых «я», которые дожидались их, словно костюмы, готовые сесть по фигуре.
Феликс делает паузу, собираясь с духом перед самой сложной частью урока.
– Теперь – пьеса этого года. – Он пишет на белой доске красным маркером: БУРЯ. – Вы получили текст пьесы заранее. Также вы получили мои комментарии. У вас было время, чтобы все прочитать. – Для некоторых из них это верно весьма условно, поскольку их образование ограничивается в лучшем случае тремя классами начальной школы. Но это не страшно: они подтянутся. Их подтянет команда. Шаг за шагом они поднимутся вверх по лестнице грамотности, преодолев не одну ступеньку. Я начну с основных тем и идей, – продолжает Феликс. – Прежде чем ставить пьесу, мы должны проработать все ключевые моменты, чтобы понять, как воплощать их в игре.
Он берет синий маркер и пишет:
ПЬЕСА-МЮЗИКЛ: Больше всего песен и музыки из всех пьес Ш-ра. Для чего нужна музыка?
ВОЛШЕБСТВО: Для чего нужно?
ТЮРЬМЫ: Сколько их в пьесе?
ЧУДОВИЩА: Кто здесь чудовище?
МЕСТЬ: Кто жаждет мести? Почему?
Глядя на их лица – хмурые, каменные или застывшие в полном недоумении, – он думает: они не понимают. Это не «Макбет», не «Юлий Цезарь»; там они прониклись сразу. Это даже не «Ричард III», который потребовал максимального напряжения сил, поскольку многие из актеров встали на сторону Ричарда.
Феликс делает глубокий вдох.
– Есть вопросы?
– Ага, – говорит один из заключенных по прозвищу Костыль. Кража со взломом, разбойное нападение. Ветеран флетчерской сцены: играл Марка Антония в «Юлии Цезаре», одну из ведьм в «Макбете» и Кларенса в «Ричарде III». – Мы ее прочитали. Но почему эта пьеса? Там нет ни одной боевой сцены, и есть этот… как его… женоподобный фей.
– Я не буду играть женоподобного фея, – говорит Маракас, игравший леди Макбет в «Макбете» и Ричмонда в «Ричарде III». Обаятельный парень. По его собственному утверждению, на воле его дожидаются целые сонмы беззаветно влюбленных в него красоток.
– И девчонку тоже. – Это Мачете. Связи с наркоторговцами из Сомали. Попался во время большой облавы несколько лет назад. Он обводит взглядом класс, ища поддержки: резкие, вызывающие кивки, одобрительный гул. Никто не хочет играть эти роли: Миранду и Ариэля.
Похоже, на корабле назревает бунт, но Феликс это предвидел. Ему уже приходилось решать гендерные вопросы в других пьесах, но там женские персонажи были взрослыми тетками, причем, как правило, отвратительными и жестокими. Ведьмы в «Макбете» вообще не создали проблем: парни не возражали против того, чтобы сыграть злых старух, поскольку это не настоящие женщины, а чудовища. Матрона Кальпурния – второстепенный персонаж. Леди Макбет – чудовище почище ведьм. Маракас сказал, что она – вылитая его мать, и сыграл ее просто блестяще. Вспыльчивая леди Анна в «Ричарде III» пылала гневом и плевалась огнем. Мачете шикарно выступил в этой роли.
Однако Миранда – не взрослая женщина и не чудовище в человеческом облике. Это юная девушка, нежная и ранимая. Мужик, сыгравший молоденькую девчонку, лишится всяческого уважения. Превратится в мишень для насмешек, если не хуже. Сыграешь девчонку – будь готов стать девчонкой и намыливай задницу. Это будет катастрофа и для Фердинанда: никто не захочет изображать любовный восторг, обращаясь к угрюмому сокамернику. Потому что потом не отмоешься.
– Давайте сразу проясним вопрос с женской ролью, – говорит Феликс. – Во-первых, никто из вас не будет играть Миранду. Миранда – прелестная, невинная девушка пятнадцати лет. Я не вижу здесь никого, кто смог бы сыграть эту роль убедительно.
Все облегченно вздыхают.
– Хорошо, – говорит Мачете. – Но тогда кто ее будет играть?
– Я привлеку… – Феликс делает паузу, поправляет себя. – Я приглашу профессиональную актрису. Настоящую женщину, – добавляет он, чтобы они прониклись услышанным.
– Она придет к нам сюда? – уточняет Маракас. – Чтобы сыграть в нашей пьесе?
Они недоверчиво переглядываются. Некоторым из них уже начинает нравиться «Буря».
– Вы сможете уговорить девчонку прийти сюда?
Чудо-Мальчик, мошенник с томными, проникновенными глазами, высказывает озабоченность:
– Мне кажется, лучше не надо сюда приводить молодую девчонку. Вы поставите ее в неудобное положение. Я лично и пальцем ее не трону, – говорит он. – Но… Я просто предупреждаю.
– Правильно, на хера ей твой палец, – раздается голос с задней парты. Смех в классе.
– Она сыграет роль юной девушки, – говорит Феликс. – Я не сказал, что она сама будет молоденькой девочкой. Но она и не будет старухой, – добавляет он, заметив их кислые лица. – Ее участие в нашем спектакле – большая честь и привилегия. Надеюсь, вам это понятно. Если кто-то позволит себе хоть одну непристойную выходку: сальные шуточки, приставания и так далее, – больше ее здесь не будет. И спектакля тоже не будет. Я жду, что вы поведете себя, как подобает профессиональным актерам, каковыми я вас и считаю. – Не то чтобы профессиональным актерам не свойственно распускать руки и отпускать сальные шуточки, добавляет он мысленно. Но почитает за лучшее не делиться этим соображением.
– Вот повезет чуваку, кто сыграет этого Ферди, как его там, – говорит Костыль. – Любовь-морковь, все дела. Крупным планом.
– Чувак словит лютый стояк, – говорит Маракас.
– До звона в яйцах.
Смех. Приглушенный гул голосов.
– С этим мы как-нибудь разберемся, – говорит Феликс. – Будем решать проблемы по мере их поступления.
– Это все хорошо, – говорит Гнутый Грифель, бухгалтер-растратчик. Свой сценический псевдоним он получил против своей воли общим решением труппы. Поначалу он был недоволен, пытался настаивать на чем-то более уважительном. Скажем, Цифирь. Он хотел сохранить свое чувство превосходства. Но в итоге смирился с Гнутым Грифелем. А что еще было делать?
Гнутый Грифель играл Кассия в «Юлии Цезаре». Он всегда скрупулезно вникает в детали, очень дотошно и въедливо. Иногда он бывает настолько занудным, что Феликс мысленно хватается за голову. Он всегда рвется продемонстрировать, как хорошо подготовился к урокам. Гонзало, думает Феликс: Гнутый Грифель великолепно подходит на эту роль.
