— Когда ты собираешься обратно? — спрашиваю осторожно.
— Я могу вернуться только с тобой. Тебе тоже нужно закончить школу.
— Почему ты привязываешь себя ко мне?
— Потому что я могу вернуться только с тобой.
— Я не понимаю.
— Понимать нечего. Я буду там, где будешь ты, — сказал он твёрдо.
Распахнулась дверь, и в комнату почти впала Инна.
Мы бросились к ней, едва подхватили.
Белая маска вместо лица, сбитый в одну сторону, смятый шар волос.
Не успели посадить её на кровать, как вошёл Геннадий. Он положил на стол конверт с деньгами.
— Надеюсь, хватит на восстановление сил. Также надеюсь, мы никогда больше не увидимся. — И он пошёл к двери.
В одну секунду Денис оказался перед ним и загородил выход.
— Что всё это значит? — спросил жёстко.
— Это значит, что это не твоё дело. А ты, собственно, ей кто?
— А я её брат, и это моё дело. Что всё это значит? — повторил он свой вопрос.
— Это значит, что у нас с ней нет больше никаких общих дел.
— Это я понял. Что произошло с ребёнком? Ты велел ей избавиться от него?
— Я не велел. Она сама.
— Что ты сделал, чтобы ребёнок погиб? Я не получил ответа.
— Я нашёл доктора… — невнятно произнёс Геннадий.
— Ты нашёл подпольную акушерку и заставил Инну сделать подпольный аборт, так?
— Да что ты лезешь в чужие дела? Откуда ты взялся? Она не говорила мне ничего о брате.
— Она тебе вообще ни о чём не говорила. А скорее всего, ты её просто не слушал — тебе было неинтересно. Ты видишь только себя. Сейчас мы с тобой вызовем милицию, и ты дашь свои показания поподробнее. Тебя будут судить за убийство.
— Такой статьи нет, — говорит насмешливо Геннадий.
— Такая статья есть. Ты подстерёг женщину, силой запихнул её в машину, затем привёз её к акушерке и принудил избавиться от ребёнка, так? А вот вещественное доказательство. Конверт с деньгами. Ты загремишь на длительный срок.
— Отпусти его.
— Почему? — спрашиваю я Инну.
— Почему я должен отпустить его? — повторяет мой вопрос Денис.
— Потому что я не хотела родить от него. Кто получится от такого подонка? — Слабый, прерывистый Иннин голос скребёт по коже наждачной бумагой. — Он сделал лишь то, на что я никак не могла решиться. Если бы я хотела оставить ребёнка, я бы не далась акушерке.
— Он привязал тебя? Он держал тебя? — спросил Денис.
— Откуда ты знаешь? Да, он держал меня. Но я рада. Был мальчик. Я не хотела мальчика. Был бы похож на него.
— У тебя никогда не будет детей, подлец! — сказал Денис. — Ты обречён на одиночество. Ты будешь ползти за женщиной, чтобы она пожалела тебя…
Геннадий хохотнул:
— Любую поманю…
Со всего маху Денис ударил Геннадия по ухмыляющейся физиономии.
И сразу хлынула кровь.
Денис снова ударил кулаком в лицо. И ещё раз. И ещё. Он исступлённо молотил Геннадия кулаками по лицу, а Геннадий, залитый кровью, мотался перед ним из стороны в сторону. У него вспух нос.
Денис очнулся, когда Геннадий выплюнул зуб и стал сползать по двери на под.
Длилось всё это несколько секунд.
…Кровотечение у Инны началось ночью.
«Скорая», роддом, приёмное отделение. Круг замыкался. Вчера Инна «сюда не поступала», сегодня поступила. Сразу на операционный стол.
Мы ушли из роддома лишь после того, как Инна уснула в послеоперационной.
Снова мы ложимся спать в шесть часов утра.
Но я не просыпаюсь в девять. Я просыпаюсь в двенадцать от крика хозяйки:
— Иди к телефону.
Это заведующая. Рассказываю ей об Инне и снова падаю — спать.
В этот вечер мы снова сидим друг против друга.
И снова Денис просит меня вернуться домой.
— Я не люблю дождь, — говорю Денису. — И я не хочу видеть своего отца.
— Но ты любишь мать и хочешь видеть её. Ты знаешь, Мария Евсеевна — больной человек, у неё обострение астмы.
— Пусть она приедет ко мне. Работу она в большом городе найдёт.
— Тебе нужно закончить свою школу, что много легче, чем кончать чужую.
— Я не хочу учиться у отца, я не хочу преподавать в школе математику.
— Преподавать насильно никто тебя не заставит, а отец больше детей не учит, он не может, он пьёт, я говорил тебе. Математику ведёт новая женщина. Тебе-то учиться всего несколько месяцев. Надо получить аттестат. Аттестат — это надёжное будущее. Если ты вернёшься, я тоже попробую окончить школу в этом году.
— Как же ты сможешь подготовить все предметы?
— Почему «все»? Я уже сдал биологию и химию, когда ты уехала. Для меня самый трудный предмет — математика, я буду сдавать её первой, если вернусь. И физика мне трудна. Остальное — ерунда.
Снова жить под одной крышей с отцом?! Отца за его убийства никто не ударил по физиономии, а у него на счету побольше душ, чем у Геннадия. Но Денис сказал: мать может погибнуть. Я хочу видеть мать.
— Мне осталось две недели до окончания курсов, — говорю наконец, — и я получу диплом бухгалтера.
— Хорошо. Подождём диплом. А я пока начну заниматься. Но прежде всего мы пойдём на почту и позвоним твоей матери. Ты скажешь ей, что скоро вернёшься, чтобы у неё появилась надежда.
Но я сказала маме совсем другое. Я сказала ей, что ко мне приехал Денис и ввёл меня в курс дела. Я сказала, что прошу её бросить отца и перебраться навсегда ко мне. Сказала, что здесь нет дождей, дышать легко, она здесь выздоровеет очень быстро, потому что её астме здесь не выжить.
Голос мамы произвёл на меня странное действие — я стала совсем слабой.
— Доченька, — плакала на другом конце провода мама. — Дай номер телефона, я буду звонить тебе. Доченька!
— Ты приедешь?
— Я не могу оставить отца.
— Ты его любишь больше, чем меня?
— Я не могу оставить его.
— Пусть он пьёт без тебя, пусть погибнет.
— Я люблю его.
— Больше меня?
— Ты не можешь погибнуть. Рядом с тобой Денис.
Я сейчас маленькая девочка в маминых руках. Она купает меня. Она одевает меня. Она прижимает меня к своей груди. Она смотрит на меня ласкающим жалеющим взглядом.
— Я позвоню тебе, доченька, как только смогу, не трать деньги. Спасибо, доченька… ты позвонила мне…
