Когда наша беседа подходила к концу, Бруно придвинула ко мне через стол пару листов бумаги, будто информатор в шпионском фильме. К тому времени в ресторане было темно, так что я не мог прочесть то, что на них было написано, но она объяснила мне, что цифры были настоящими, хотя несколько деталей было изменено, чтобы клиент не знал, что его финансы демонстрируют другим. Когда я позже взглянул на бумаги, я увидел, что у него отличный дом в Гринвиче стоимостью $8,4 миллиона и лыжный домик в Вэйле стоимостью $3,75 миллиона. По дому в Гринвиче у него была ипотека в $1,7 миллиона, а также кредит, обеспеченный жильем, в $1,25 миллиона. Это значило, что заложено всего 35 % дома, что казалось неплохо. Его ежегодные выплаты по двум долгам составляли $55 625. По дому в Вэйле ипотека составляла $2 миллиона с отношением кредита к стоимости в 53 %, что тоже достаточно сносно. Ежегодные выплаты по этому кредиту были $113 000 – что в итоге давало $168 625 в год только по домам. Это достаточно много, но надо полагать, что он достаточно много зарабатывал. У него также было две ссуды под ценные бумаги на брокерских счетах, одна с максимальным процентом в 51 % и другая в 28 % стоимости счета. Помимо этого, у него был заем на $1,1 миллиона за половину стоимости бизнес-ипотеки. Все вместе давало в итоге еще $80 000 ежегодных выплат.
Для него настанет напряженный момент, когда по его кредитам вырастут проценты. Половина процентного пункта по ипотечному долгу увеличит ежегодные выплаты на 14 %, как сказала Бруно. Рост ставки на 1 % повысит выплаты до 30 %. Если же она вырастет до 3,5 % – ежегодные выплаты удвоятся, причем эти выплаты покрывают только проценты по кредиту, а не тело кредита (банк. термин) / основную сумму кредита. Такое увеличение процентной ставки легко представить: после Великой рецессии процентные ставки снизились с отметки в 7 %, на которой они находились до 2008 года, до 3 %. Не было причин для того, чтобы они выросли до прежнего уровня. То же самое может случиться с ссудами для предприятий. В то же время еще один риск состоит в том, что ценность заемных ценных бумаг может упасть. Это может потребовать от него выплаты тех денег, которые были взяты в долг. В этой шаткой ситуации пара событий, не поддающихся контролю, может привести к разорению.
«Всегда предполагается, что с премий будет оплачиваться основной долг по кредиту, но он уходил на траты на стиль жизни, – говорила Бруно. – Для многих это карточный домик».
Даже если с ним все в порядке и если этот сценарий не случится, то все равно склад ума, позволивший ее клиенту и столь многим другим людям набрать столько кредитов, остается. Они балансируют на тонкой зеленой линии – если не находятся в свободном падении с нее, – в то время как они могли бы жить в наивысшем комфорте во всей Америке. Богатые часто живут с огромными долгами, что ставит их в то же самое шаткое положение, что и средний и рабочий классы, которые часто ругают за то, что они делают нелепые покупки. Все они страдают от Дилеммы Бордо. Даже с небольшим самоограничением в кредитах, особенно у богатых людей из Дарьена, которые могли бы жить фантастически, довольствуясь меньшим, они могли быть на верной стороне от тонкой зеленой линии. Если бы это самоограничение оказалось излишним, единственный недостаток состоял бы в том, что у них было бы немного больше сбережений.
Глава 4
Бесполезность беспокойства по поводу налогов
В перечне недвижимости риелторской конторы апартаменты Брэда Биркенфельда звучали бы просто потрясающе: «Кондоминиум в прибрежном районе города с видом на простирающийся южный берег океана, яхтенный причал, океан в 30 минутах от пригорода Бостона». В 2008-м он мог воспользоваться услугами бодрого риелтора, чтобы улучшить свое положение. Когда я ехал в Уэймут, Массачусетс, чтобы с ним поговорить, он был федеральным подозреваемым под домашним арестом. Его жизнь была тоскливой. Раньше тем же летом он был арестован в аэропорте «Логан», когда он въезжал в страну, чтобы посетить встречу выпускников. У него была возможность заключить сделку с правительством и рассказать все, что он знал. Взамен он должен был оставаться в квартире своего брата с видом на океан, а не в камере с видом на стену. Я встречался с Биркенфельдом в Форт-Лодердейле месяцем ранее, когда ему было только предъявлено обвинение. Одетый в темный костюм и белую рубашку, коротко постриженный и с козлиной бородкой, он выглядел оплывшим и немного потерянным. И все же его судили не за то, что он кого-то убил, не за участие в наркобизнесе и даже не за кражу конфиденциальной государственной информации. Он был здесь за то, что помогал фантастически богатому парню – который, должно быть, считал, что он на верной стороне тонкой зеленой линии, – уходить от уплаты налогов. Биркенфельд вел роскошный образ жизни, будучи международным банкиром, но рисковал своей свободой и средствами к существованию, чтобы помочь кому-то с достатком, в сотни раз превышающим его собственный, обмануть налоговое управление США. Что он получил взамен? Бонус от банка, на который он работал, и несколько приятных путешествий? Мне кажется, эта сделка оставляет желать лучшего.
Биркенфельд рос в зажиточном районе Южного берега Бостона, а его отец был нейрохирургом, что я тогда счел в некотором смысле ироничным. По-моему, он был не шибко умным. Брэд уехал из США больше десяти лет назад, чтобы поискать счастья в Швейцарии, где он приобрел такое жилье, которое может позволить только куча денег. У него была квартира на улице Рив в Женеве, где он жил большую часть времени, и дом, в который он уезжал на выходные, в деревне Церматт, у подножия знаменитой горы Мэттерхорн. Для сравнения, дом его брата выглядел так, будто его спроектировал брутальный советский архитектор: бетонные здания с квартирами были установлены параллельно друг другу, так, что казалось, что они собираются атаковать воду. Единственная дорога к комплексу вела через грязную мастерскую по ремонту судов со старыми рыбачьими лодками на бетонных блоках. Проходная комплекса выглядела так, будто она была предназначена для того, чтобы удержать жильцов внутри, а не препятствовать проходу посетителей вроде меня.
То, как здесь кончил Биркенфельд, – это урок на тему «почему не стоит пытаться перехитрить налоговую службу США». Те, кто на верной стороне от тонкой зеленой линии, находят способы платить ровно столько, сколько должны; другие думают, что они выдумали средство платить меньше. И в то время, как состоятельные люди проходят аудит, гораздо менее приятные события происходят с теми, кто пытается играть с налоговой. У Биркенфельда была невыдающаяся карьера в финансовой сфере, суть которой состояла в том, чтобы тратить минимум усилий на работу и максимально зависеть от своего отца, у которого было достаточно денег, чтобы ему помогать. (Его отец отправил его в небольшой военный колледж в Вермонте, чтобы он привел себя в форму, но Биркенфельд закончил обучение только благодаря тому, что хвастался деньгами своей семьи, и при этом избежал военной комиссии, что, как сказали мне некоторые его однокурсники, было бесчестно.) В 1990-х он уехал из Бостона в Швейцарию, и его карьера изменилась, как бывает у молодых людей, которые меняют учебные заведения и переосмысляют себя. Биркенфельд отучился в бизнес-школе, которая открыла ему путь к работе в UBS, крупнейшем частном банке в Швейцарии и одном из самых крупных финансовых институтов в мире. Он работал в департаменте, который не только заботился о состоятельных клиентах так же, как и все остальные частные банки, но и предоставлял услуги тем из них, кто хотел защитить свои деньги строгим банковским законодательством Швейцарии. Существуют благородные причины для того, чтобы иметь секретный счет в швейцарском банке, – скажем, вы боретесь за права человека в Африке и опасаетесь, что правительство вашей страны изымет ваши средства, чтобы заставить вас молчать, – но Биркенфельд использовал счет в постыдных целях – помогал богатейшим американским гражданам уходить от американского налогообложения.
