— Моя мать и сестра погибли, — без выражения произнес голос в трубке.
Саманта чувствовала, что Ник сейчас повесит трубку, и не могла его винить — сама она на его месте, скорее всего, поступила бы так же.
— Пожалуйста, взгляните на документы, которые я привезла с собой — взмолилась она. — Мне нужно знать, правда ли это!
— Саманта Кэрролл. Но теперь мне сказали, что настоящее мое имя — Николь Мерритта. Я живу в Колорадо. Понимаю, что вы сейчас чувствуете, когда я только узнала об этом, я тоже была потрясена. Да что там — я и сейчас потрясена! Но я очень хочу знать правду.
— Похоже, кто-то над вами подшутил, — после долгого молчания произнес Ник. — И очень жестоко.
— Вы знаете человека по имени Томми? Около пятидесяти, высокий, широкоплечий, носит «Ролекс». Он — один из тех, кто говорил со мной от имени Пола Мерритты.
В трубке послышалось приглушенное проклятие. Затем Ник глухо спросил:
— Правды. Больше ничего. Моя жизнь вполне устроена: я просто хочу знать, правда ли, что у меня есть брат.
— Моя сестра погибла в автокатастрофе вместе с матерью, — пробормотал он, и на этот раз Сэм различила в его голосе явственную растерянность.
Сердце ее отчаянно забилось. Ник знал, что у него была сестра, и все это время считал ее мертвой! Нетрудно представить, какие чувства сейчас владеют им! Шок, потрясение, нежелание верить. Гнев придет потом.
— Я знаю, что вы сейчас чувствуете, — повторила она. — Я чувствовала то же самое. Да и сейчас… Но ваш отец сам связался со мной. Я об этом не просила.
Саманте вспомнился небольшой рыбный ресторан, мимо котброго она проходила несколько минут назад.
— Может быть, в «Лачуге моряка»? — предложила она. — Это…
— Я знаю, где это. В два часа дня. В это время там не слишком людно. Как я вас узнаю?
— Я сама вас узнаю, — ответила она. — По фотографии.
— Буду ждать у дверей, — пообещал Ник. — Но предупреждаю: если вы не та, за кого себя выдаете, — лучше не появляйтесь.
7
Зайдя в туалет в офисном здании возле ресторана, Саманта бросила на себя последний взгляд в зеркало.
Несколько часов она бродила по Бостону, так и не зайдя в отель и не переодевшись перед встречей с братом. На ней была коралловая блузка с длинными рукавами, легкие брюки, черные босоножки, шейный платок. Для Горячих Ключей — изысканный наряд, для Бостона — едва ли. А для встречи с братом, которого не видела много лет?
Однако платье осталось в отеле, а возвращаться туда Сэм не хотела. Из предосторожности — возможно, излишней. Она боялась, что там ее будут ждать.
Паранойя? Быть может. Но, как говорится, «если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят».
Саманта взглянула на часы. Без двадцати два.
Проверив в сумочке фотографии и свидетельства, она сделала глубокий вдох и вышла из своего убежища — навстречу судьбе.
На улицах было полно народу: одни идут на обеденный перерыв, другие прогуливаются по магазинам. Многолюдность города заставила Саманту еще острее ощутить свое одиночество.
Он, как и обещал, ждал ее в дверях ресторана. Даже если бы Сэм не видела фотографии, она узнала бы его из тысячи. Лицо, в котором, словно в чуть кривоватом зеркале, странно отразились ее собственные черты. Синие глаза, темные, почти черные, с легким рыжеватым оттенком волосы.
Взгляды их встретились. Ощущение было внезапным и острым, словно удар ножом: может быть, только сейчас Саманта в полной мере ощутила реальность происходящего. Все ее чувства кричали: да, это он. Ее брат.
Встретившись с ней взглядом, Ник мгновенно напрягся; взгляд его словно заледенел. Он протянул ей руку — но тут же отдернул.
— Мисс Кэрролл?
Саманта кивнула, догадываясь, что сама пожирает его глазами так же, как и он ее.
Ник потряс головой, как будто отгоняя галлюцинацию. Затем, опомнившись, кивком подозвал метрдотеля. Мгновенно нашелся столик, хотя в этот обеденный час ресторан был переполнен.
Когда они сели, Ник долго молчал, не сводя с Саманты пристального непроницаемого взгляда.
— Действительно, сходство есть, — заметил он наконец. — Но черные волосы и синие глаза — не такая уж редкость. Им нетрудно было бы подобрать похожую женщину.
— Кому — «им»?
Уголки губ Ника изогнулись, но это выражение едва ли заслуживало названия улыбки.
— «Семье», — пожав плечами, пояснил он.
Опустив глаза, Сэм заметила, что рука его, сжимающая бокал с водой, побелела. Этот человек явно чувствовал гораздо больше, чем хотел показать: в нем ощущалось страшное напряжение… и скрытый гнев.
— Я понимаю ваши чувства, — в который раз повторила она. — Сначала — неверие, невозможность поверить. Затем — ярость. Чувствуешь себя обманутой, преданной… — В горле у нее пересохло, и Саманта потянулась за водой, но тут же отдернула руку. Рука у нее дрожала, а Мерриту незачем это было видеть. — Я тоже долго не могла поверить.
— Почему же поверили?
— Потому что мать все подтвердила. Но главное… Если бы вы видели, как она об этом рассказывала. Мне пришлось буквально вытягивать из нее каждое слово, и такого горя, такой скорби я у нее никогда не видела… даже после смерти отца.
Он уставился на нее немигающим взглядом, и Саманта поняла, что надо объяснить.
— Человека, которого я привыкла считать своим отцом. Мать вышла за него замуж после того, как… — Саманта вдруг заметила, что машинально комкает салфетку, и поспешно положила ее на стол.
— После того, как бросила отца и меня, — угрюмо закончил Ник. — Вы это хотели сказать? Честно говоря, моя версия привлекательнее.
— Какая «ваша версия»?
— То, что рассказывали мне. Что мои мать и сестра погибли в автокатастрофе.
Сэм закусила губу Жесткие, даже жестокие слова — но она его понимала. Трудно даже представить, что чувствует человек, внезапно узнавший, что мать, которую он потерял ребенком, не умерла, как он все это время думал, а попросту бросила его и ушла, не оглядываясь.
— Простите, — неловко пробормотала она.
— Вам-то за что извиняться? Вы здесь ни при чем. Если, конечно, все это правда.
Саманта не нашла что ответить.
— И что же она вам рассказала? — бесстрастно поинтересовался он.
— Что у меня был брат-близнец, что она была замужем за Полом Мерриттой и вынуждена была бежать, чтобы спасти… — Она остановилась.
— Чтобы спасти вас? — Ник холодно усмехнулся. — Что ж, теперь мы знаем, кого из своих детей она любила сильнее. Если, конечно, все это правда.
