– Спасибо, Кайл, – поблагодарила Розалинда, садясь в седло и направляя Дейзи к дороге, ведущей в открытое поле, и зная, что конюх не понимает, почему она отказалась от его общества, хотя прежде никогда одна не ездила. – Я хочу сегодня покататься в одиночестве, но буду осторожна.
Дейзи была доброй кобылой и сама пошла легким галопом. Проскакав по дороге около полумили, Розалинда направила лошадь в поле, которое пока не засеяли, и перешла на хороший галоп, чувствуя, как ветер треплет ее туго стянутые волосы и шпильки, удерживающие на голове черную шляпку. Было так радостно слышать шум ветра в ушах, стук копыт Дейзи, из-под которых разлетались комья влажной земли, вдыхать запахи цветов и свежей зелени! Она вглядывалась в горизонт, надеясь увидеть большого черного коня и его хозяина, но этого не произошло. Больше часа бесцельно проскакав по полям и останавливаясь поговорить с фермерами, Розалинда перестала притворяться, будто прогуливается верхом, и направила Дейзи в сторону церкви св. Леонарда.
Наконец она встретила Бью. Розалинда уже издали заметила его, когда Дейзи, перейдя на спокойный шаг, миновала поворот дороги. Он стоял, подбоченившись, посреди руин на том участке, где она работала уже больше месяца, одетый в скромные желтовато-коричневые брюки для верховой езды и белую рубашку с расстегнутым воротом. Создавалось впечатление, что он раздумывает над сеткой, которую она обозначила веревкой. Черный жеребец, привязанный к стволу ближайшего молодого деревца, призывно заржал, и Дейзи немедленно повернула в его сторону.
– Не стоит слишком показывать восторг, малышка, – шепнула Розалинда на ухо кобыле, пока Бью, услышав ржание своего коня, подошел, чтобы помочь ей спешиться.
Его ладони почти сомкнулись на ее тонкой талии, когда он помогал ей спуститься с седла. Розалинда почувствовала, что дала совет кобыле, которому сама отнюдь не последовала, поэтому скромно отошла в сторону, прежде чем направиться к разрушенной церкви.
– Благодарю вас, сэр, – крикнула она, не оборачиваясь, и продолжала идти, постукивая хлыстом по юбке.
– Добро пожаловать, мисс, – ответил Бью, догоняя ее.
Сегодня утром Розалинда была очень колючая, но это не было для него неожиданностью. Он готов дать ей время привыкнуть к мысли о браке с ним. Он человек терпеливый.
– Вы сегодня, как я вижу, одеты иначе, явно не для раскопок. Хотя должен вам сказать, эта шляпка вам очень идет. Надеюсь, вы хорошо спали?
Розалинда отвернулась, чтобы он не заметил хмурое выражение ее лица. Он сегодня такой официальный, несмотря на то, что сделал комплимент ее шляпке.
– Очень хорошо, – сказала она, останавливаясь у края решетки и нахмурив брови. Она вдруг забыла о его кажущейся холодности. – Что такое? Бью, вы тут копали?
– Конечно, девочка моя. Я все утро копался в земле. Вам встречался ирландец, у которого руки не чешутся посадить картошку на любом участке земли, какой только попадет ему под руку?
Розалинда легонько шлепнула себе по щеке.
– Извините, Бью, – произнесла она, поняв, что обратилась к нему неофициально. Так она называла его, когда думала о нем. – Конечно, вы не копались в земле. Да и никто другой этого не делал, разумеется. Здесь нет новых ям или чего-нибудь такого. Участок выглядит по-другому и вовсе не из-за дождя, шедшего прошлой ночью.
Бью встал рядом с ней, глядя на квадраты, вырытые на разных уровнях, и ничего необычного не увидел, если было что-нибудь обычное в том, чтобы огораживать квадраты веревками, а потом снимать в них землю слой за слоем в поисках только святым известно чего.
– Изменилось? – спросил он, гадая, продолжатся ли раскопки после того, как они с Розалиндой поженятся, или она найдет себе более привычное занятие и станет счастливой матерью, качающей младенцев.
Розалинда обошла квадраты по периметру, мысленно восстанавливая ход раскопок за несколько прошлых недель.
– Вот! – воскликнула она, оборачиваясь к Бью. – Кто-то засыпал участок, который я раскапывала на прошлой неделе. Поверить не могу! Квадрат стал выше на несколько дюймов. Все квадраты изменились, теперь я это вижу. Посмотрите, какая рыхлая земля! Я никогда бы этого не заметила, если бы не дождь ночью. Весна была очень сухая.
Розалинда продолжила путь по рыхлой земле, из-за луж ей трудно было двигаться грациозно. Она остановилась у границы, где стояла на коленях, когда работала, наклоняясь вперед, чтобы исследовать квадрат.
– Да, добрых шесть дюймов. Видите, здесь земля более рыхлая, тяжесть времен ее не придавила. Мне понадобилось две недели, чтобы просеять эти шесть дюймов.
Бью присоединился к ней у края участка, обняв ее за талию. Ему показалось, что, увлекшись, она упадет лицом в землю. Огражденный веревкой квадрат, который она разглядывала с таким вниманием, не выглядел примечательным.
– Тут нет никакого смысла, моя дорогая, – попытался урезонить он девушку, наклоняясь к ее шее.
Кончик его носа коснулся шелковистого локона, и Бью вдохнул запах фиалки.
Кожа Розалинды приятно пахла. Лучше, чем у любой другой женщины, с которой он был знаком. Она такая чистая, будто без конца моется.
– Кому это нужно? Если только вы не вызвали гнев каких-нибудь римских богов!
– Не говорите глупостей! – возразила Розалинда, рассердившись по-настоящему и, к счастью, не догадываясь о том, что он думал о привычках своей невесты.
Недели работы насмарку! И чем это кончится? Она готова была расплакаться. Как мог кто-то совершить такое?! Какой же надо быть идиоткой, копая и перекапывая землю, считая себя знатоком истории, да ей лучше куличики лепить!
Розалинда освободилась из объятий Бью и отошла к низкой каменной стене, единственной сохранившейся от церкви св. Леонарда. Она села на влажные от дождя камни, не думая о том, что может пострадать ее костюм. Бью присел рядом с ней. Уголки его губ подрагивали при виде этой нелепой ситуации. Весь день напролет его Розалинда, он начинал думать о ней как о «его» Розалинде, рылась в земле в поисках ключей к прошлому, а всю ночь напролет некто тщательно возвращал на место вырытую ею землю.
Будь они в Ирландии, а не на южном побережье Англии, он мог бы поверить, что это дьявольская проделка одного из маленьких гномиков Бриджит Рейли.
– Бедняжка моя, Рози, – посочувствовал он, обнимая ее за плечи. – Кто-то сыграл с вами остроумную майскую шутку,[9] верно?
– Ах, замолчите, – резко ответила Розалинда, моргая ресницами, чтобы прогнать слезы.
Она чувствовала себя так, словно ей десять лет и Нил сунул ей в постель лягушку. Она ненавидела, когда над ней издевались! Розалинда принялась ломать голову над другим объяснением.
– Может быть и другая причина, нежели глупая проделка. Вероятно, здесь спрятано что-то, и кто-то не хочет, чтобы это обнаружили.
