Он присел перед ней на корточки и принялся осторожно расшнуровывать кроссовки. После кроссовок и носков Кен перешел на пуговицы клетчатой рубашки. Она робко заметила, что сама в состоянии раздеться. На это Кен авторитетно заявил:
— Тебе лучше поменьше тревожить ногу, если хочешь завтра быть в форме. Я поухаживаю за тобой, если не возражаешь. Буду тебе заботливой няней.
Поначалу ей не к чему было придраться. Однако на каждую пуговицу у него уходило столько времени, так часты стали «случайные» прикосновения к ее груди, что Милли не выдержала и отбросила его руки. Кен отреагировал мгновенно — она тут же оказалась прижатой к постели, а ее руки отведены за голову. Одной рукой продолжая прерванную работу, Кен потемневшими глазами вглядывался в ее лицо. Пальцы при этом иногда промахивалась и ощупью находили очередную пуговицу, задевая вершинки ее грудей, ставших вдруг весьма чувствительными.
Милли беспокойно задвигалась, но попытка освободиться ни к чему не привела. Расстегнув рубашку, Кен все так же неторопливо выдернул ее полы из джинсов. И его горящему взору предстала обольстительная грудь под тонкой тканью купальника. В досаде и бессильной злости Милли облизнула губы, почти сразу же осознав, что делает очередную ошибку.
На виске Кена запульсировала жилка. Но он сдержал себя. А пытка продолжалась. Очередь дошла до джинсов Милли. Язычок молнии пополз вниз, рука Кена ласково погладила горячую кожу ее живота, нырнула под пояс и легла на упругую ягодицу, побуждая приподнять бедра. Когда она послушалась, Кен осторожно снял джинсы сначала со здоровой, а потом и с поврежденной ноги Милли.
Она боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не спровоцировать его на более решительные действия. Милли был ясен смысл устроенного ей представления. Кен давал понять: он может сделать с ней все, что только пожелает. А она будет бессильна ему помешать. Вопрос только в том, как далеко он собирается зайти в своем желании наказать ее, преподать суровый урок. Милли хотелось закричать, что она все поняла и больше никогда не будет играть с ним в столь опасные игры. Она лихорадочно искала пути к спасению.
А Кен тем временем нагнулся и стал ласкать ее грудь губами прямо через купальник. Она еще раз попыталась вырваться, чувствуя, что вот-вот сдастся на милость победителя. Но его руки и губы уже добились желаемого: тело Милли зажило собственной жизнью. Груди ее налились и слегка ныли, а бедра раздвинулись. Еще немного, и Милли сама обовьет эту крепкую шею руками и прильнет к ней губами.
Глаза ее полузакрылись, голова слегка кружилась, последние связные мысли растворялись в вязком тумане проснувшейся чувственности. Ей самой стало непонятно, почему она должна отталкивать Кена вместо того, чтобы прижать его сильное горячее тело к себе и слиться с ним в единое целое. Она снова облизнула пересохшие вдруг губы и чуть слышно вздохнула.
Тогда Кен, оторвавшись от ее груди, накрыл жадными губами рот Милли. Разгоряченный, он невольно отпустил ее руки. Она воспользовалась этим, чтобы запустить пальцы в волосы на затылке мужа.
Было уже не совсем ясно, кто кого целовал с большей жаждой. Оба получали и дарили удовольствие, оба горели страстью и прерывисто дышали. Наконец Кен слегка приподнялся, давая ей возможность снять с него рубашку. Она так и сделала, а затем с наслаждением ощутила жар его тела. Но этого показалось ей мало. Теперь уже она слегка прогнулась в спине, без слов моля снять с нее лифчик, ставший вдруг помехой.
Когда его руки переместились на обнаженную нежную грудь и легонько сжали ее, Милли тихонько ахнула. Это словно подстегнуло Кена, его ласки стали энергичнее. Он опустился на Милли, стараясь не давить на нее всем своим весом. Потом прижался напрягшейся плотью к низу ее живота и ритмично задвигался, доводя ее почти до безумия. Она обвила его бедра ногами и сильнее прижала к себе. Рука Кена скользнули под резинку ее трусиков…
В этот момент зазвонил телефон. Кен чертыхнулся и оторвался от жены. Милли, с трудом выныривая из сладкого дурмана, удивленно смотрела, как он встает и выходит из спальни. Спасительный звонок, как в мелодраме! Ей было бы смешно, если бы вдруг она не осознала, чем все могло бы кончиться. Боже, что с ней! Милли вскочила и поскорее заперла дверь. Тут силы ее покинули, и она прислонилась к стене, со страхом ожидая возвращения Кена. Милли всерьез опасалась, что не устоит перед ним, поэтому твердо решила не открывать дверь.
А Кен тем временем мысленно ругался на чем свет стоит. От жарких объятий и пылких поцелуев его оторвала сотрудница какой-то муниципальной службы, проводящая социологический опрос по телефону. Это в выходной-то день! Он старался быть вежливым, но в конце концов бросил трубку, не ответив и на половину вопросов. Его возбуждение не улеглось, но он понимал, что момент уже упущен. Он был совершенно уверен, что Милли опомнилась и заперлась от него.
Может, оно и к лучшему. Он ведь не собирался заходить так далеко, но эти губы, эта соблазнительная грудь и глаза с поволокой, послушная гибкая спина и… Черт, лучше не думать об этом! Но нужно сделать хорошую мину при плохой игре. И Кен решительно двинулся к ее комнате.
Обнаружив, что дверь заперта, он вкрадчиво произнес:
— Милли, любовь моя, открой.
— Нет! — В ее голосе явственно звучали панические нотки.
— Ну перестань, нельзя все бросить на полпути. Ты же все понимаешь. Я не хотел, но так уж получилось. Ты мне нужна, открой, слышишь?
Милли дрожала, не в силах ни отойти от двери, ни слушать его дальше. А он продолжал настаивать на своем, пока не потерял остатки терпения и не ударил по двери кулаком. Не дождавшись от нее никакой реакции, Кен с угрозой в голосе пообещал, что в следующий раз так легко не отступит и она получит все, что заслужила. Потом удалился в свою комнату, пряча довольную улыбку в уголках красивого рта. Теперь она поостережется дразнить столь темпераментного мужчину и ему не придется больше выступать в роли злодея.
Милли перевела дух и осела на пол возле стены. Она подняла глаза к небесам, мысленно благодаря их за своевременное вмешательство, и поклялась впредь не допускать ничего подобного. Из таких отношений с мужчиной не может выйти ничего хорошего для влюбленной в него женщины.
Страсть пройдет, и он оставит ее с разбитым, полным отчаяния сердцем. Это не для нее, нужно подумать о будущем. Когда-нибудь и ей встретится человек, который полюбит ее так, как Кен любит Элен. Тогда и только тогда она решится дать волю своим чувствам. А пока нужно быть осторожнее с мужчиной, так легко зажигающим в ней огонь желания.
Она не знала, сколько времени просидела на полу, погруженная в свои не слишком веселые мысли. Не желая встречаться с Кеном, она не стала выходить из комнаты, наказывая себя голодом за опрометчивое поведение.
Наказание было более чем суровым, поскольку от пережитых волнений у нее разыгрался зверский аппетит. Милли заглянула в тумбочку рядом с кроватью, проверяя, не завалялась ли там пачка печенья. Но, увы, там ничего не было. Тогда она решила поскорее лечь спать.
