Это случилось три недели назад, и Рут все отчетливо вспомнила. Стоял туманный вечер, воздух пах океаном, вдали во мраке печально сигналил туманный горн. Рут только что узнала, что вывесили оценки, и бежала по территории колледжа, чтобы узнать, какие оценки получила. Здесь она столкнулась со Стивом, которому захотелось поговорить с ней. И, черт подери, Рут объяснила, зачем ей надо так спешить! Почему он не мог понять ее? Боже милостивый, он ведь уже три с половиной года изучает медицину. Кому-кому, а ему-то надо знать, что значит вывесить оценки. Она сказала, что встретится с ним потом, и побежала дальше к Энсинитас-Холлу.
Но когда на следующий день Рут позвонила Стиву, он холодно заявил, что, по его мнению, им больше не следует встречаться. На ее требования объяснить, что случилось, он ответил: «Рут, я не соперник твоим книгам. Для меня ты слишком честолюбива. Тебе нужен парень, о которого можно вытирать ноги».
Сейчас он смотрел на нее так же, как тогда по телефону звучал его голос, — немного печально, недоуменно и недовольно. Может, ей выяснить отношения прямо здесь, перед всеми этими людьми и сказать, как она себя чувствует. Ей хотелось спросить, о скольких девушек он вытер ноги, пока взбирался наверх: по успеваемости Стив был пятым на курсе. Ей хотелось спросить, с чего это он взял, что у нее не может быть нормальных отношений с мужчиной сейчас, когда ее главная цель — стать первой, ключевой фигурой среди первокурсников.
Но она решила поберечь силы. Если Стив, студент четвертого курса, не сочувствует тому что она переживает, он ее не достоин. Почему каждый мужчина в ее жизни думает, что ей следует довольствоваться ролью второй из лучших?
— Ну, — произнес он, потихоньку отступая назад, — мне пора. Увидимся.
— Да, увидимся.
Заметив Рика Парсонса у камина, Сондра сказала:
— Пошли, Мики, подойдем к Рику.
Но Мики уперлась:
— Нет, ты иди. Я найду место, где можно присесть.
Пока подруга направлялась к безопасному месту среди пальм в кадках, Сондра стала пробираться сквозь толпу туда, где Рик Парсонс, неотразимый в твидовом пиджаке, коричневых брюках и свитере с воротником «хомут», стоял среди небольшой группы людей. Заметив Сондру, он расплылся в улыбке и жестом пригласил ее к себе.
— Привет, как дела?
— Прекрасно.
— Рад, что ты пришла. У меня отличные новости для тебя.
Сондра тут же решила: больше не о чем думать — она должна отдаться этой любви.
— Что за новости?
— Помнишь Томми? С кистозной астроцитомой?
Как она могла такое забыть?
— Помню.
— Он выздоровел почти на все сто!
Сондра видела, как ширится его улыбка, казалось, озарявшая все вокруг.
— Наверно, ты не со всеми здесь знакома, — продолжил он, указывая жестом на окружавших их людей. Фамилии были незнакомы Сондре, хотя им предшествовала приставка «доктор». Пройдет немало времени, прежде чем она познакомится с медицинским штатом клиники. Сондра улыбалась и каждому говорила:
— Рада познакомиться с вами.
Сондра не помнила, когда в последний раз была такой радостной и счастливой.
Наконец Рик произнес:
— А это Патриция, моя жена.
Сондра удивленно смотрела на женщину, стоявшую рядом с ним. Очень миловидная, консервативно одетая. Патриция сказала с приятной улыбкой:
— Очень рада познакомиться с вами. — Голос ее звучал тепло и дружески. — Рик рассказывал, как он пытается завербовать вас в нейрохирургию. Вы не собираетесь капитулировать?
Сондра смотрела и не могла вымолвить ни слова. Его жена? Он когда-нибудь упоминал о жене? Сондра мысленно прокрутила все разговоры с Риком и поняла, что тот о себе совсем ничего не рассказывал, хотя по его поведению казалось, будто он не против близких отношений.
— Нет. — Она рассмеялась, старясь, чтобы ее смех звучал по возможности естественнее. — У меня нет намерений поддаться его влиянию. Я давно решила, что буду работать в Африке.
Кто-то из маленького кружка, пожилой джентльмен с львиной гривой, произнес сочным баритоном:
— Можно подумать, будто он получает комиссионные за каждого нового человека, которого завербовал в нейрохирургию. Так вот, в этот самый момент среди нас находятся три ординатора, которых Рик дружески уговорил!
— Наверно, это объясняется тем, что несчастные любят компанию, — добавил еще кто-то.
Все рассмеялись, а Сондре хотелось исчезнуть и найти спокойное место. Как она, осторожная и наблюдательная девушка, могла дойти до того, чтобы совершить столь огромную ошибку? «Не он ввел меня в заблуждение, я сама себя обманула!»
— Сондра, тебе нечего пить, — сказал Рик. — Давай я провожу тебя к бару.
— Не надо, спасибо, — сказала она, отступая назад. — Я сама. Вообще-то, я здесь с друзьями. До встречи.
Он озадаченно посмотрел на нее, и Сондра почувствовала, как у нее пылает лицо. Рик Парсонс ни о чем не догадывается! Сказав: «Рада была со всеми познакомиться» и «Я счастлива, что Томми поправляется», — она повернулась и стала пробираться обратно через толпу.
Держа банку с пивом в одной руке и веточку сельдерея в другой, Рут расхаживала по помещению, обходила его по периметру, присматривалась, следила за быстрыми сменами настроения, порывами, приливами и отливами общего движения. Она узнала многих со своего курса, нескольких преподавателей, нескольких старшекурсников и нескольких завсегдатаев «Джилхоли», которые числились в штате больницы Св. Екатерины. Все они казались такими ветреными, беззаботными, будто всего добились, будто не пытались обойти друг друга в стенах Марипосы, Мансанитас, Балбоа. Остановившись за пальмой, под портретом Хуаниты Эрнандес, испанской аристократки со свирепым взглядом, облаченной в длинное платье и мантилью, Рут дожевала сельдерей и пожалела, что не прихватила с собой конспекты.
Рядом расположилась группа людей и восторженно слушала мужчину, которого девушка не знала. Тот распространялся насчет какой-то медицинской теории, и Рут показалось, что для небольшой аудитории слушателей он говорит слишком громко и делает рассчитанные на публику жесты.
— Простите, — позади нее раздался тихий голос. — Это остров разума?
Рут обернулась и увидела замечательные карие глаза, теплые и нежные, на губах незнакомца играла робкая улыбка.
— Пожалуйста, присоединяйтесь, — пригласила она, подойдя ближе к пальме, чтобы уступить ему место. — Похоже, будто больные правят бал в психиатрической лечебнице!
Он был невысокого роста, всего несколькими дюймами выше Рут, и на первый взгляд ничего особенного собой не представлял, но в лице его было столько обаяния — рот, словно созданный для улыбки, глаза, выражавшие ангельское терпение.
— Я здесь не в своей тарелке, — сказал он и робко рассмеялся. — Я не медик, а здесь, похоже, все принадлежат к этому сословию.
