Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Война с Испанией без отдыха и пощады!
Переодевшись, два авантюриста стали один против другого, и, подобно авгурам в древнем Риме, не могли не расхохотаться, глядя друг на друга — так мало они походили на то, чем были всего минуту назад.
Дон Фернандо, как младший, а следовательно, и наиболее смешливый, первый разразился хохотом.
— Делать нечего, любезный друг! — весело вскричал он. — Надо с этим смириться! Мы просто великолепны: ни дать ни взять два чучела в католической процессии.
— Ба! Что нам за дело до этого? — философски возразил Мигель. — Тем лучше, если мы похожи на чучела: так нас скорее примут за идальго, а нам этого-то и нужно, ваше сиятельство.
— Совершеннейшая правда, любезный друг.
— Итак, все хорошо, и незачем нам долее, глядя друг на друга, драть глотку, словно два каймана, зевающих на солнце.
При этом довольно оригинальном сравнении оба снова залились дружным хохотом, сильно вредя своему напускному достоинству.
По счастью, их остановило возвращение индейца, который из врожденного у краснокожих чувства приличия вышел из хижины, чтобы предоставить им полную свободу переодеваться, и теперь возвратился сказать, что завтрак готов.
Известие это было принято с невыразимым удовольствием: авантюристы не ели со вчерашнего вечера и, утомленные продолжительным путешествием по морю и по суше, буквально умирали с голоду. Они поспешно последовали за хозяином и уселись рядом с ним на траве против жареной лопатки оленя и печенных в золе сладких бататов, предназначенных, вероятно, заменить, хотя и не вполне удачно, хлеб, которого не было.
Мимоходом мы отметим некую характерную черту, которая не лишена известного значения: люди, привыкшие к крутым поворотам жизни авантюристов, в каком бы настроении духа ни находились, в радости или в горе, всегда едят с аппетитом.
То же самое замечается и у солдат во время кампании или на биваках неподалеку от неприятеля накануне сражения. Все это, по нашему мнению, основательно доказывает, что физическое состояние поддерживает нравственное, и в течение наших продолжительных странствований по Америке мы имели случай удостовериться, что ясности мысли и бодрости духа немало способствует сытый желудок.
Оба буканьера оказали честь простой, но обильной трапезе, предложенной хозяином; они приправили ее несколькими глотками хорошей французской водки, которой захватили с собой порядочное количество — на всякий случай, как говорил Мигель Баск с той насмешливой серьезностью, которая составляла отличительную черту его характера.
Краснокожий, подобно большей части представителей этой расы, ел очень умеренно и, несмотря на все уговоры, ни за что не хотел коснуться губами золотистой влаги.
Краснокожего звали или, вернее, он позволял себя звать общим прозвищем Хосе, которое, неизвестно почему — в насмешку, быть может, — испанцы дают всем индейцам, и непокорным, и мирным.
Он представлял собой один из совершеннейших типов прекрасной индейской расы, перемешанной с европейской и африканской.
Индеец этот был высок и строен, тело его, необычайно пропорциональное, могло бы служить моделью для Аполлона Пифийского, а руки и ноги, с выступающими твердыми, как сталь, мышцами, выдавали в нем необычайную силу, гибкость и проворство.
Красивое овальное лицо его имело правильные и тонкие черты, а большие черные глаза с бахромой длинных темных ресниц, бросавших тень на щеки медно-красного цвета, имели прямой, глубокий и проницательный взгляд и придавали подвижному выражению лица отпечаток тонкого ума, который становился еще более явным от немного мечтательной улыбки на губах; кроме того, индеец был наделен каким-то удивительным магнетическим даром, который неудержимо увлекает тех, кого случай или обстоятельства сводят с подобными людьми.
Хосе казалось на вид лет сорок или сорок пять; быть может, он был старше, а может, и моложе — с точностью определить возраст краснокожего не представлялось возможности.
Так же трудно было составить себе мнение и насчет его нравственной натуры. Он казался кроток, откровенен, благороден, бескорыстен, весел, общителен, но — кто знает? — не играл ли он всего лишь роль и под маской мнимого добродушия не старался ли обмануть тех, чье доверие ему полезно было приобрести?
Кто был он? Откуда? Все это покрывал непроницаемый мрак тайны, он никогда не говорил о своем прошлом и очень мало — о настоящей своей жизни. Два года назад он прибыл в Чагрес неизвестно откуда и с той поры жил здесь постоянно, добывая себе средства к существованию охотой и тем, что провожал путешественников из Чагреса в Панаму или через перешеек, иногда же выполняя роль гонца.
Индеец также счел приличным принарядиться, заменив накидку из плетеного камыша, которая служила ему единственной одеждой, на штаны из сурового полотна, кожаное пончо и остроконечную соломенную шляпу с широкими полями, какие обычно носят работники на испанских плантациях.
Авантюристы едят быстро, для них время — деньги, как говорят современные янки. Три описанных нами человека ели молча и насытились за несколько минут.
Когда последний кусок был проглочен, дон Фернандо залпом выпил большую рюмку водки, громко крякнул и, набивая свою глиняную трубку с черешневым чубуком, обратился на чистейшем мадридском наречии к краснокожему:
— Ну, вот мы и на берегу, Хосе, любезный друг. Скажи, где мы? Что нам делать?.. Передай мне огня, Мигель.
Последний осторожно взял большим и указательным пальцами раскаленный уголь и приложил его к трубке товарища, чтобы он раскурил ее.
— Мы в пяти милях к востоку от Чагреса, — ответил краснокожий, — речка возле нас — та же самая, по берегу которой мы шли сюда; исток она берет далеко в горах и впадает в Тихий океан в восьми милях от Панамы; называется она Браво.
— Она судоходна на всем своем протяжении? — спросил дон Фернандо.
— Да, для маленьких каноэ, за исключением небольших порогов.
— Вот что я называю толково излагать! Итак, мы продолжаем наш путь по воде?
— Что будет чрезвычайно приятно, — заметил Мигель между двух клубов дыма.
— Нет, это заставило бы нас кружить и потерять дорогое время.
— Гм! — отозвался Мигель. — Это не лишено основания.
— К тому же, — продолжал краснокожий, — дон Фернандо — испанский дворянин, он путешествует верхом, что гораздо приличнее для его звания и удобнее.
— Разумеется, — согласился неисправимый Мигель. — Беда только в том, что рагу хорошо, да зайца для него пока еще нет.
— То есть, — пояснил дон Фернандо, — для путешествия верхом надо иметь лошадей.
Краснокожий улыбнулся.
— Две верховые лошади с вашей поклажей, привязанной к седлам, ожидают вас в том кустарнике, — сказал он.
— Неужели?
— Разве я не обещал вам?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
