— Хорошо! Как тебе будет угодно, — вынужден был согласиться Гаррет.
Он допил чай и встал из-за стола. Спаниель Бэн как по команде вскочил с дивана, на котором до того уютно дремал в ногах Килин, и подбежал к хозяину. Гаррет бросил короткий взгляд на гостью и вышел.
Дэрмот подошел к девушке и сказал:
— По крайней мере, ты могла бы опереться о мое плечо.
— Спасибо, — с мягкой сдержанной улыбкой ответила она.
Пришлось принять помощь: Дэрмот помог ей встать с дивана и отвел наверх.
— Ты произвела сильное впечатление на Гаррета. Я не вижу в этом ничего удивительного, — заметил Дэрмот.
— Полагаю, в его жизни было не много женщин, которые имели повод опереться на его плечо через пару дней после знакомства.
— Думаю, таких не было вообще. Но причина его волнения не в этом.
— Волнения? — удивилась Килин. — Я не заметила никакого волнения...
Дэрмот проводил ее в комнату для гостей. Поплотнее закрыв дверь, чтобы никто не мог их слышать, он прямо сказал:
— Гаррету через многое пришлось пройти с матерью Терезы.
— Да, он упоминал о ее свободолюбивом характере. — Килин постаралась придать этому замечанию самый нейтральный тон.
— И мне было бы очень грустно, если бы ошибка, которую в свое время совершили я и твоя мать, повторилась бы с тобой и Гарретом.
Килин удивленно распахнула синие глаза, стараясь угадать, на что намекает Дэрмот. Тот по-отцовски поцеловал девушку в щеку и сипло произнес:
— Спокойной ночи, дитя мое. Я очень рад, что ты решилась-таки на эту поездку.
— Я тоже, — растроганно сообщила Килин.
Дэрмот вышел, закрыв за собой дверь.
После его ухода осталось множество вопросов. А главное, что именно Дэрмот считал ошибкой — разлуку или любовь, пронесенную через всю жизнь?
И когда должна наступить ясность, что родилась именно любовь?
Килин знала о силе того впечатления, которое она произвела на Гаррета. Она неоднократно испытала на себе шквал его эмоций. Но даже самые смелые предположения не позволяли считать это отношение влюбленностью, тем более любовью.
Сама Килин была очарована домом, в который попала, всем семейством Кинкейдов, частью которого был Гаррет. Но к самому Гаррету особой нежности девушка не испытывала, как не видела нежности и в его отношении к ней.
Поэтому предостережение Дэрмота она решила рассматривать однозначно: не позволять втянуть себя в странные отношения, последствия которых могут стать непредсказуемыми для всех...
Гаррету не спалось в эту ночь.
Он старался не думать о том, что за несколькими стенными перегородками от него спит девушка, которая его так волнует.
Больше десяти лет женщины не оказывали на него такого влияния. Он общался с ними. Властвовал над ними. Умел завязывать и прекращать разумные отношения с интересующими его женщинами. Никогда не пасовал, всегда добивался своего, самоуверенно, несуетно, откровенно.
Слово «любовь» в таких отношениях никогда не всплывало. Находились другие более точные определения.
Однажды он поверил в любовь, жил ею, пылал и надеялся, что это чувство взаимно. И был унижен, предан, оскорблен...
Гаррет рывком сорвал с себя одеяло, оделся и направился на кухню. Полоска света сочилась из-под двери. Недоумевая, он открыл дверь.
— Как ты напугал меня, Гаррет. — Килин резко обернулась. — Я не слышала твоих шагов.
Гаррет недовольно посмотрел на нее.
— Где ты взяла эту сорочку? — раздраженно поинтересовался он.
— Мне ее дала Терри.
— Как ты спустилась? — продолжал допрос Гаррет.
Килин не сдержала улыбки и ответила:
— Я не инвалид, Гаррет. Сейчас я чувствую себя значительно лучше.
— Хотя бы сейчас позволишь помочь тебе подняться наверх? — спросил он, смягчившись.
— В этом нет необходимости, — отвергла его предложение Килин.
— Ты еще что-нибудь хочешь на кухне?
— Нет. Я спустилась сюда попить. Теперь намерена вернуться в комнату и продолжить спать, — четко отрапортовала гостья. Потом добавила: — Только боюсь, у меня из этого ничего не получится...
Килин вздрогнула, но не от холода. Девушка вдруг осознала, что ее наготу прикрывает лишь тонкая ткань ночной сорочки, и она стоит в чужом доме, перед малознакомым мужчиной, в темную бессонную ночь, когда неясные мысли толпятся в сознании, не позволяя забыться спасительным сном.
Килин смотрела на этого человека и понимала, что видит перед собой одного из самых привлекательных мужчин, каких ей доводилось встречать. И ловила себя на мысли, что многое из того, что она говорила и делала в последние дни, было вызвано желанием понравиться этому интересному мужчине. Желанием столь же безотчетным, сколь и естественным. И казалось обидным, что по-прежнему невозможно понять, нравится ли она этому мужчине.
Девушка прошла мимо него, направляясь к двери. Медленно — из-за больной ноги и желания быть остановленной. Она застенчиво улыбнулась, когда их взгляды снова встретились. Килин готова была сама поцеловать Гаррета, но здравый смысл и женская гордость останавливали ее от этого опрометчивого поступка.
И только у самой двери Гаррет остановил ее. Не произнеся ни слова, он обнял Килин и, выждав длинную паузу, поцеловал ее.
Гаррет понимал, что этим своим поступком он вносит недостающую ясность в их странные взаимоотношения, без слов проясняет причину их постоянных столкновений. Этим поцелуем он давал ей понять, насколько сложно ему бороться с чувством, которого он не желает. Гаррет надеялся, что она правильно его поймет и избавит от этой напасти, своим исчезновением вернув ему былое спокойствие.
И Килин, почувствовав его губы, сухие и жесткие, вняла его сдержанной страстности. Девушка обрадовалась этому долгожданному признанию. Она была счастлива, что он, наконец, решился на поступок, который может изменить все.
— Надеюсь, ты понимаешь, насколько неправильно мы себя ведем? — прошептал Гаррет.
— Да, понимаю, — кивнула Килин, глядя на него захмелевшим взглядом.
— Все останется по-прежнему, — бесстрастно произнес Гаррет, сознавая, что по-прежнему уже ничего не будет. — У нас разные жизни, разные взгляды на жизнь. У нас нет и не может быть ничего общего.
— Определенно, — подтвердила Килин, продолжая обнимать его за сильную шею и любоваться его мужественным лицом.
— Если ты уедешь... — с надеждой добавил Гаррет.
— А если нет? — Килин сладко улыбнулась.
— Ты уедешь, — твердо объявил Гаррет.
— Уеду, — согласилась она.
— Мы не нужны друг другу, — уверенно произнес он.
