Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
— А чего нам возражать, — пожал плечами один мальчик.
— Ну, не всем приятно смотреть на больных людей. Но если вы не возражаете, то я вам очень благодарна.
Павлик пришел. Плохо говорил и плохо ходил. Но действительно был неплохо подготовлен. И, главное, он был счастлив. Новые одноклассники все ему так нравились. Почти после каждого урока к нему прибегала мама, после школы они вместе уезжали домой. В страшном сне не приснится то, что произошло…
…Есть Элине по-прежнему не хотелось, работать тоже не получилось. Она решила выйти все же в ближайший магазин. Вспомнила мамины советы об обильном питье. Ни воды, ни молока в холодильнике не было. Собралась. И тут позвонило ее настоящее.
— Привет. Ты где? Заехал за тобой на Каширку, сказали, что ты заболела.
— Здравствуй, Сережа. Это правда. То ли грипп, то ли простуда.
— Ты дома? Я приеду! Что привезти?
— Дома… Но, знаешь, у меня все есть, я в жутком виде, и температура, нужно просто поспать.
— Ну, спи. Я приеду и подожду, пока проснешься.
— Спасибо. Не нужно. Мне не уснуть, если ты будешь ждать, чтобы я проснулась. Не обижайся. Я обязательно позвоню, когда немного лучше станет. Или, наоборот, хуже.
— Выздоравливай. Звезда детского сада номер сто.
Он резко разъединился, не дослушав ее ответа. Элина устало присела на подлокотник кресла в прихожей. Не понял. Такой простой расклад. Ей нужно полежать, ей нужно это сделать одной, ей сейчас не нужен Сергей… И последняя причина объясняет первые две. Потому что если бы был нужен, лежать и не быть одной казалось не так уж плохо, наверное. Как веселятся, видимо, судьбы, когда навстречу одному тяжелому человеку посылают другого, не менее тяжелого.
Сергей Карев, хороший писатель, с хорошей популярностью у интеллигентной, критичной, избирательной аудитории, встретил Элину в МИФИ, куда его пригласили на встречу со студентами, аспирантами и преподавателями. Элина эту встречу вела. Почитала перед ней его последние книги. Ей понравилось. Что-то очень понравилось. Иногда возникал странный эффект: как будто в чужом тексте ты узнаешь свои мысли, слова, слышишь свои интонации и даже попадаешь в темп пауз, абзацев и знаков препинания собственных размышлений. Очень необычный жанр. По большей части это сатира, подробная и жестокая, которая поднимается до философской горечи серьезных откровений. Сильные, яркие образы. В одном романе-притче Элина узнала себя в рабыне с гордыней королевы. Были просто очень смешные рассказы. Когда Сергей их читал, в зале хохотали и аплодировали. Элина задавала ему вопросы, говорила о своих впечатлениях — коротко и четко. Встреча закончилась. Они вышли вместе.
— Было бы интересно договорить, — сказал он. — У нас неравное положение. Вы задавали мне вопросы, а у меня не было такой возможности.
И она поехала за его машиной в дом на Тверской, в скромную холостяцкую квартиру. Тогда еще несколькими этажами выше жили его бывшая жена и сын. Это был хороший вечер. Сергей поставил на стол бутылку красного вина и розовый виноград. Задал свои вопросы. Они выпили на брудершафт, он шепнул ей в губы: «красотка». Через несколько часов она посмотрела на часы.
— Есть причина торопиться домой? — спросил Сергей.
— Нет, — ответила Эля.
…Элина встала с кресла и поняла, что просидела, совершенно выпав из времени, не меньше двух часов. Была вновь там и тогда. Встала и покачнулась. Ей больше не хочется выходить за обильным питьем. Нужно что-то с собой делать. Заставить спать и есть. Вернуться к работе. И спрячь меня, физика, от меня. Теперь Сергей сам не позвонит ни за что. А когда она позвонит, будет разговаривать тяжело и мрачно. Он тоже из тех, которые ищут спасения от себя. Ну, что же. После этого появляется хорошая книга.
Элина вошла в гостиную, зажгла свет, включила любимое «Адажио» Томазо Альбинони, с тоской посмотрела на спящий компьютер. Если бы найти в поиске безграничный и совершенный проводник… Не найдется — нащупать тропинку к созданию его уравнения, решить его. Какая беда. Наука бессильна. Таким проводником может быть только человек. Один человек, связывающий гром и тишину, уединение и встречи, детство, зрелость и старость. Доверчивость и цинизм, страсть и целомудрие, жалость и ярость. Несчастных и счастливых — в один момент. Здоровых и больных. Живых и ушедших. Крайние взгляды и разные вкусы. Людей и животных. Мужчину и женщину, которые спасаются от себя и отталкивают друг друга. Спасение и гордый протест против него. Даже против него. Есть всего три вещи, которые следует исключить из числа любых контактов и компромиссов. Это агрессия, алчность и беспросветная тупость души. Их легко увидеть издалека, ощутить по запаху, услышать по топоту сапог. Чаще всего это неразделимое трио.
…В тот ясный с утра день произошло следующее. Преподаватель истории Петр Петрович вошел в класс с хмурым и недовольным выражением лица. Кивнул, ни на кого не глядя, вместо приветствия. Открыл журнал. Он был неплохим преподавателем, но что обозначает это выражение, знали все старшеклассники. Близится запой. Перед тем как приступить к теме урока, он всегда проводил короткий, выборочный тест-опрос. Ему отвечали с места по прошедшей теме.
— Ильин, — сказал он, не поднимая головы, и выстрелил свой вопрос.
Павлик Ильин всегда хорошо знал тему. Он любил историю, может быть, больше всех в классе. Для него это было путешествие по временам и событиям. Единственно возможным путешествием. Он очень много знал и сверх программы. Но очень волновался. Ему надо было преодолеть столько барьеров, в том числе в движении и речи, чтобы поделиться тем, что он знает и думает. А в это утро еще и преподаватель не в духе… Павлик не сразу смог встать и заговорить…
— Черт знает что! — рявкнул Петр Петрович. — Как можно работать, если ученики мяукают под партой? Надо таких убирать. В нормальной школе должны учиться нормальные дети.
Павлик не смог встать. Но самым ужасным было вот что! Одноклассники Эли, расслабленные солнцем, обрадовались этой сцене, как развлечению! К тому же столь быстрый срыв Петра Петровича означал, что остальные могут быть за себя спокойны. До них очередь сегодня уже не дойдет. Учитель был настолько пунктуален, что в своем горении срывался, как правило, только один раз. И все хохотали и падали. Повторяли выражение Петра Петровича с удовольствием.
На следующий день Павлик в школу не пришел, его состояние резко ухудшилось. Мама написала жалобу на преподавателя директору с просьбой рассмотреть на педсовете. Назвала в нем и фамилии учеников, которые уже после урока, на ее глазах, смеялись Павлику в лицо и выкрикивали фразу о «мяуканье под партой». Поэтому на педсовет были приглашены преподаватель, эти ребята, их родители и Элина, как староста класса. Петр Петрович, разумеется, не явился. Ему повезло: появился повод влететь в свое блаженство до надвигающихся майских праздников. Педагоги сначала говорили правильно и возмущенно. Ребята вяло оправдывались. Но вдруг их родители пошли в атаку.
— Наконец хоть один человек сказал правду, — кричала мамаша самого тупого парня в классе. — Тут что, больница? Мой ребенок должен это терпеть и видеть?! Мы — нормальные люди и не дадим своих детей в обиду. Напишем куда надо, что школа устроила тут дурдом.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59