— А кто остается вместо тебя, когда ты в отъезде? — полюбопытствовала она.
— Муж моей сестры, — ответил Бернард. — Ему помогают сыновья.
— О! Ты теперь глава целой империи!
Бернард нахмурился.
— Это называется семейный бизнес, Кэтрин! Так всегда было, так будет и впредь.
Она поцеловала его в залегшую между бровей складку.
— Не сердись! Я ведь просто шучу.
Кэтрин легла на живот и потянулась, подобно гибкой кошке. На губах Бернарда заиграла улыбка.
— Я хочу как следует расслабиться… — промурлыкала Кэтрин.
— Намекаешь на то, чтобы я сделал тебе массаж спины? — спросил Бернард.
— Спины и всего остального.
— Тогда переворачивайся.
Кэтрин с готовностью подчинилась. Но тут же приподнялась, и сама стала делать массаж Бернарду — начала искусно ласкать его грудь и живот подушечкам пальцев.
У него из груди вырвался приглушенный стон.
— Где ты научилась всему этому? — с изумлением глядя на нее, спросил он.
Кэтрин лукаво улыбнулась.
— Давай договоримся, что не будем задавать друг другу слишком много вопросов.
Бернард неохотно кивнул.
— Ладно.
На протяжении некоторого времени она продолжала свою изысканную пытку. Бернард следил за каждым ее движением, прикрыв глаза и тихо постанывая.
Потом подался вперед, уложил ее на спину и принялся неистово целовать ее живот, опускаясь все ниже и ниже, пока Кэтрин не закричала от восторга.
Бернард встревоженно поднял голову и посмотрел на раскрытую форточку.
Кэтрин убрала с лица сбившуюся прядь и проследила за его взглядом.
— Думаешь, я веду себя слишком шумно?
Бернард улыбнулся.
— Хорошо, что Робина еще нет дома. Кстати, о Робине… По-моему, мне пора уходить.
Кэтрин взглянула на часы.
— В самом деле, — согласилась она. — Твой сын вернется очень скоро.
Бернард посмотрел на нее несколько смущенно.
— Наверное, ты считаешь, что как отец я жуткий перестраховщик?
— Я не очень-то задумываюсь над твоим отцовством, — сказала Кэтрин.
— И все же? — настаивал Бернард.
Кэтрин покачала головой.
— Бернард, как я могу судить о подобных вещах? Сам подумай! У меня ведь никогда не было детей, и я не вникала в вопросы воспитания. Поэтому имею лишь размытое представление о том, каким должен быть отец, какой — мать. Оно сводится в основном к личным воспоминаниям о детстве.
— А почему ты не родишь себе ребенка? Почему не сделала этого раньше? — спросил Бернард.
Кэтрин притихла.
— На это есть свои причины…
Бернард взял руку Кэтрин, поднес к губам и стал нежно целовать кончики ее пальцев.
— Расскажи мне… Что это за причины? Если, конечно, это не тайна.
— Разве это важно?
— Что ты имеешь в виду? — Поцелуи Бернарда постепенно превращались в легкие покусывания.
— Разве это важно для тех отношений, которые существует между тобой и мной? — спросила Кэтрин, но вовремя себя одернула. Она опять подошла к запретной грани, к разговору о них двоих, и поспешила исправить оплошность. — Неужели тебя это сильно интересует?
— Разумеется, принуждать тебя отвечать на мой вопрос я не собираюсь, — задумчиво произнес Бернард. — Но искренне не понимаю, почему у такой женщины, как ты, нет ребенка. Жизнь ведь состоит не только из работы и секса с людьми, которым ничем не обязан. Иметь кого-то, о ком нужно заботиться, за кого следует нести ответственность, крайне важно.
Сердце Кэтрин неприятно сжалось. Подобные речи из уст Бернарда были для нее слишком болезненны. Странно, что он, человек, привыкший все и вся подчинять своей воле, говорил ей об ответственности и заботе.
Особенно неуместна эта беседа была сейчас, когда они лежали в теплой постели, согревая друг друга и даря взаимное наслаждение.
Она вдруг почувствовала себя непривычно уязвимой и незащищенной. И не от собственной наготы. Просто она никак не ожидала, что Бернард заведет речь о подобных вещах. Разве можно обсуждать несбывшиеся мечты второпях?
— У нас слишком мало времени, — пробормотала она, многозначительно глядя на часы. — Тебе давно пора уходить.
Смешно, но именно из-за того, что Кэтрин указывала ему на дверь таким спокойным и строгим тоном, Бернарду захотелось остаться. Загадочна человеческая природа! — удивился он.
Обычно в его жизни все происходило по-другому. Женщины, с которыми он бывал, не торопили его, а упрашивали побыть с ними подольше. И он уходил от них без сожаления. Сейчас же он прямо-таки не желал двигаться с места.
Все это игры — забавные, запутанные игры взрослых людей, подумал он, глядя на Кэтрин. Потом неторопливо поднялся с кровати и направился в душ.
Здесь стояли его шампунь и его мыльница. В самом начале их странного романа он предусмотрительно купил эти вещи и принес сюда, объяснив Кэтрин, что не хочет, возвращаясь домой, пахнуть лавандой или розами.
Как все это необычно, размышлял он, намыливая плечи. Ни в один другой чужой дом я не приносил своих туалетных принадлежностей. Да и отношения с Кэтрин не похожи ни на какую из предыдущих моих любовных связей. Может, все дело в том, что нас с Кэтрин связывают воспоминания о совместном прошлом? Непродолжительном, но очень ярком… Хотя… Многое ли в настоящей Кэтрин остаюсь от Кэтрин былой? А я? Сильно ли изменился я сам?
А еще он думал о том, насколько сформировавшимся был его характер в далекие двадцать лет. И каким образом на него повлияли последующие трудности и невзгоды.
В постели с Кэтрин в Юности ему было так же хорошо, как и сейчас. Она и тогда нравилась ему внешне, сильно волновала его и восхищала. Хотя запросто могла вывести из себя, вызвать мощный взрыв ревности, разбудить в нем настоящего дьявола. Возможно, причиной этому была разница в их воспитании. Или нечто более глубинное, непостижимое, что заложено самой природой и не зависит от усвоенных деликатных манер.
Одного взгляда на нее ему было достаточно для того, чтобы внутри у него все перевернулось, чтобы до одури захотелось овладеть ею в то же самое мгновение, где бы они ни находились.
А Бернард не желал, чтобы кто-нибудь имел над ним подобную власть. Это не вписывалось в его понятия о свободной, независимой, полноценной жизни.
— Ты там случайно не утонул? — донесся из комнаты мелодичный голос Кэтрин.
— Утонул, — крикнул Бернард. — Ты должна срочно прийти сюда и сделать мне искусственное дыхание! Рот в рот!
Кэтрин рассмеялась.
