— А ты не стал настоящим британцем? Сдержанным и скучным?
— Ну если только внешне. А на самом деле… — Юджин вдруг схватил Бесс за талию, усадил к себе на колени и одновременно нажал на кнопочку на пульте управления. — Прокатимся по дорожке! Я развлекаюсь так по ночам!
Бесс захохотала. Вскоре она закрыла глаза от невероятного покоя, который всегда охватывал ее при движении — неважно на чем: на мотоцикле, на машине, на гоночном болиде.
Они носились по лужайке, а примятая газонная трава, усеянная мелкими белыми цветочками, тотчас поднималась — газон обретал истинно английскую сдержанность, быстро скрывая все следы бесшабашного порыва расшалившихся молодоженов.
— Какая прекрасная ночь, — простонала Бесс, когда Юджин затормозил возле пандуса, ведущего в дом.
— Не удивляйся, дорогая, но мне кажется, я уже побывал в Голландии и теперь наконец в раю.
— Хотела бы согласиться с тобой, да не могу. Я уверена, в раю нет гоночных машин, а здесь есть. Я заказала болид, твой свадебный подарок. Так должна же я на нем прокатиться!
— А теперь спать, — сказал Юджин. — Иначе завтра мне придется выслушать от Роберта нотацию и получить удвоенную дозу препарата.
Бесс озабоченно посмотрела на него. — Тебе… больно?
— О нет! Что ты! Мне сегодня хорошо, как… как до болезни. Спокойно ночи, дорогая.
Юджин лежал в кровати и смотрел в потолок. Его губы расплылись в улыбке, чего с ними давно не происходило. Он думал, что его губы забыли, как складываться в улыбку, но подсознание поспешило на помощь. В эту ночь Юджин так и не закрыл глаза, слишком взволнованный всем, что произошло накануне. Или все же задремал?
Наверняка, потому что иначе откуда бы взяться видению — экран кинотеатра, на экране Марта в черном монашеском платье поет его голосом «Аве Мария». А в следующих кадрах она под монастырской стеной предавалась любви с каким-то красавчиком: мелькали ее белая попка, стройные бедра, а мужская рука разминала ее груди… Юджин едва не умер там, в зале, когда увидел то, чего наяву не видел никогда, но он заставил себя досмотреть до конца. А когда утром встретил Марту, то снова согласился петь за нее в другом фильме, понимая, что иного пути на сцену у него просто нет.
Самое странное, Юджин не чувствовал к Марте отвращения из-за увиденного. Это работа, позволяющая девушке без средств осуществить свою мечту. Юджин не сомневался, что в один прекрасный день его подруга оставит порнокино.
— Знаешь, — однажды сказала ему Марта, — если я не смогу пробиться в настоящее кино, то открою на все заработанные деньги дом моделей. У меня есть к этому делу талант. Между прочим, это красное платье, что сейчас на мне, я сама смастерила. — И она залилась низким, хрипловатым, чувственным смехом. — Одна линия моих моделей будет называться «Одежда для хорошей девочки», а вторая — «Одежда для дрянной девчонки». Как ты думаешь, на чем я больше заработаю?
— По-моему, на второй.
— Мне тоже так кажется.
Но Марте не пришлось стать кутюрье. Впрочем, она продала свою идею, и недешево, подруге. А на вырученные деньги отправилась покорять, уже состоявшись как актриса в Англии, Голливуд… Марта Зильберг никак не могла уняться.
Юджин вспомнил, как начинался день его свадьбы. Прилив энергии удивил его самого, уже давно он не ощущал такого жара в груди, удары сердца стали чаще. Бумаги Юджин приготовил накануне, они были в полном порядке и лежали аккуратной стопочкой на письменном столе. Знакомый священник обещал прибыть прямо в дом Юджина и совершить обряд по ускоренной программе. Конечно, можно было бы поехать в церковь, по это привлекло бы ненужное внимание. Газеты и без того пронюхали о неординарном событии и выплеснули на свои полосы много мусора. Но Юджин, вкусивший в свое время славы, знал: ажиотаж утихнет быстро, если не давать больше никакого повода. И он не даст. Бесс наверняка поддержит его.
Бесс… Юджин закрыл глаза. Слава Богу, теперь он может выбросить из головы все тревожные мысли, сосредоточиться только на приятном: он станет помогать ей и заниматься выведением роз, от которых глаза ее загорятся восторгом.
В свадебное утро его ждал в шкафу классический черный смокинг, Юджин не надевал ничего подобного давно, с тех пор как заболел… Он заказал новый, дорогой, прекрасного кроя, и надеялся, что Бесс оценит свадебный костюм жениха по достоинству.
Жених! Женихом он был вчера, а теперь он муж. Юджин улыбнулся и сел в постели. Потом скользнул в кресло и подкатил к окну. Садовник уже склонился над розами — цветы надо было срезать ранним утром, чтобы свежий аромат разбудил молодую жену мистера Макфайра.
Да, Бесс была великолепна в своем красном платье, самая красивая невеста на земле. Его невеста!
Юджин засмеялся. А что, действительно его! По той пьесе, которую они договорились сыграть, Бесс Раффлз его самая настоящая невеста. А он ее самый настоящий жених.
Юджин подъехал к столу, где лежали бумаги, в том числе и копия его завещания, по которому абсолютно все принадлежащее Юджину Макфайру отходит к Бесс Раффлз. Она наследует поместье с домом и всем его содержимым, права на переиздания его дисков, кассет, пластинок, ценные бумаги, акции табачных компаний, которыми он владеет.
Он улыбнулся — каким сюрпризом для Бесс окажется то, что в табачных компаниях, владеющих «конюшнями» «Формулы-1», есть и его деньги, причем немалые. А значит, «Формулой» она сможет управлять!
Бесс обрадуется.
Внезапно радость, от которой распирало грудь Юджина, сменилась тоской.
И она уедет?
Печаль не отпускала. О, не надо, у меня на это нет никакого права, сказал себе Юджин. Я не потерплю, чтобы Бесс из жалости хоть на день осталась сидеть подле меня. Я сам отправлю ее в Штаты.
Стоп, стоп! — одернул себя Юджин. Никаких чувств, в деловых отношениях это лишнее. По контракту, который мы с Бесс подписали, она обязана проверять мое состояние, не более того. Я сам предложил этот пункт.
Юджин наблюдал, как утренний свет медленно проникает в комнату, слишком хорошо знакомую. Но сегодня она наполнялась светом чересчур медленно, показалось ему. Вчера, в предощущении свадьбы — странного для него шага, светало слишком быстро, а ему хотелось, чтобы медленнее, чтобы опасный миг оттянулся. Но Роберт был пунктуален как часы и вчера явился минута в минуту. Деловито прошагал к пациенту и приготовил шприц.
— Ну как, Юджин? Ты готов?
— Да, конечно.
— Волнуешься?
— Пожалуй. От тебя не скроешь.
— Но тебе идет волнение, у тебя на лице румянец. Чего не было давно.
— Правда? Я еще не смотрелся сегодня в зеркало.
— Думаю, тебе понравится то, что ты увидишь.
Юджин пожал плечами.
— Не забудь, Роб, сегодня ты обязан явиться на обед в смокинге.
