— Я вовсе не веду себя как муж! — рассердился Джейк, сверкнув на нее серебром глаз из-под сдвинутых бровей. — Что за нелепость!
Но в душе он не был так уж уверен в этом. Ему было невыразимо приятно опекать Энжел — это было частью тех уз, что чем дальше, тем сильнее приковывали его к ней. Он в который уже раз вспомнил предчувствие, которое томило его задолго до появления этой девушки в его жизни. Что оно означало? Неужели он был несвободен еще тогда?
Поразмыслив, Джейк решил, что эту идею нужно отмести как абсурдную. Он предчувствовал беду, потому что она двигалась в его направлении. Это была всего лишь интуиция полицейского. То же самое относилось к потребности защищать и оберегать Энжел. Разве девизом его работы не было «Хранить и защищать»? Все остальное было не более чем естественной реакцией одинокого мужчины на красивую и необыкновенно привлекательную женщину. Любой на его месте изнывал бы от желания.
Внутренний голос запротестовал, нашептывая, что все это самообман, но Джейк решительно от него отмахнулся, не желая больше выглядеть смешным в собственных глазах. Он никогда не верил в судьбу, в предназначение людей друг для друга — так чего ради верить теперь?
Он направил все свое внимание на дорогу, упрямо сжав губы.
Энжел подвигала пальцами ног, сдавленных мокрой кожей, и обратила к Джейку взгляд, полный сомнения.
— Что-то не верится, что это получится.
— Ты о чем? — осведомился он, прерывая свое занятие и опираясь на ручку вил, чтобы передохнуть.
— Так ли уж необходимо было вымачивать ботинки в поилке и потом натягивать их на ноги?
— Ах это! До сих пор помогало, а там посмотрим.
Девушка пожала плечами и снова принялась перекидывать свежую солому из кучи в углу в только что вычищенное стойло. Джейк с трудом мог отвести взгляд от стройной фигуры Энжел в облегающих новых джинсах, рубашке и черных ботинках.
У него руки чесались обхватить эту тонкую талию, он так хотел бы провести ладонями по всем изгибам и округлостям ее фигуры…
Энжел посмотрела через плечо и столкнулась с таким горячим взглядом, что ее обдало жаром, как из топки. Она замерла, не в силах шевельнуться, с сильно бьющимся сердцем.
— Джейк…
Ее полный смятения голос разрушил чары, и тот сумел наконец оторвать от нее взгляд и отвернуться.
— Заканчивай с этой соломой! — произнес он резче, чем хотел, яростно вонзая вилы в куб прессованной люцерны. — На дальнем пастбище ограда шатается, так что меня не будет часа два.
Девушка следила за тем, как он размашисто шагает к дверям конюшни, словно стараясь поскорее оказаться подальше от нее. Его силуэт на миг обрисовался в потоке солнечного света и исчез.
— Вот чертовщина! — пробормотала она и выпрямилась.
Джейк упорно отказывался признать, что они желали друг друга. С одной стороны, Энжел досадовала, с другой — восхищалась силой его воли. Он так строго придерживался собственных принципов, словно от этого зависела жизнь их обоих. Решив однажды не испытывать его терпения, Энжел строго следовала этому. Вернее, полагала, что следует, до тех пор пока не обернулась и не встретила этот огненный взгляд.
Она со вздохом вернулась к своему занятию. К тому времени как дощатый пол стойла был полностью покрыт свежей соломой и Энжел занялась чисткой соседнего, наступил полдень. Покончив с последним стойлом, она прислонила вилы к стене и вышла в палящую полуденную жару. Двор был пуст, все живое попряталось в тень. Когда Энжел шла к дому, каждый ее шаг поднимал с хорошо утрамбованной земли пыль, и та садилась слоем на мокрую кожу ботинок.
Оказавшись наконец внутри, в относительной прохладе, Энжел с облегчением вздохнула, тем более что часы на каминной полке показывали, что до обеда остается еще целый час.
— Вот и славно, — сказала она вслух. — К возвращению Джейка я вполне успею принять душ.
«Если он вообще вернется к обеду», — мысленно добавила она, догадываясь, что Джейк сторонится ее. Что ж, она может сама отвезти ему обед. Не хватало еще, чтобы ее присутствие лишило его и крова, и пищи!
Проходя по прихожей, Энжел заметила, что прихрамывает. На ходу сбросив рубашку, она уселась на ящик для обуви и с трудом стащила ботинки. Швырнув их в угол, девушка стянула с себя джинсы и носки, побросав их туда же. Когда открылась ступня левой ноги, она застонала: там красовался здоровенный волдырь, уже успевший прорваться. Только тут девушка припомнила настоятельный совет Джейка заклеить пятки пластырем в тех местах, где мокрая кожа неизбежно должна была об них тереться.
Ковбойская жизнь больше не казалась ей такой уж привлекательной, и она ворчала до тех пор, пока не оказалась под душем. Вода быстро смыла пот и усталость, и настроение Энжел сразу улучшилось. Потом она обмоталась полотенцем и принялась рыться в шкафчике в поисках пластыря. Вспомнив, что она положила его на подоконник в кухне, она приоткрыла дверь и прислушалась, не вернулся ли хозяин дома. Но все было тихо, и девушка решилась покинуть душевую.
Джейк поднялся по ступенькам веранды, с удовольствием ступив в тень после работы на солнце. В доме ему послышались звуки, исходящие как будто из кухни. Движимый любопытством, он заглянул туда и увидел Энжел, пытавшуюся заклеить себе пятку пластырем. На ней не было ничего, кроме большого махрового полотенца, и он так и замер в дверях. От усилий заправленный край постоянно выскакивал, и полотенце норовило размотаться, так что девушке приходилось бросать свое занятие и закреплять его снова. Мокрые волосы свисали на обнаженные плечи, нижний край полотенца едва прикрывал бедра.
— Проклятие! — бормотала Энжел. — Мне не помешала бы еще одна пара рук!
— Могу предложить свои.
Она вздрогнула, выпустила край полотенца и едва успела его поймать. Джейк выглядел, как обычно, спокойным, но от него распространялось желание такой силы, что сам воздух в кухне, казалось, завибрировал. Чисто инстинктивно девушка сжала ноги, подтягивая верхний край полотенца на груди как можно выше. Приготовленный пластырь выпал у нее из рук.
— Я не слышала, как ты вернулся… — сказала она и удивилась тому, каким низким, грудным стал ее голос.
— Что с твоей ногой? — спросил Джейк.
Это был совершенно невинный вопрос, но голос его тоже изменился и был полон скрытого значения.
— Ты говорил, что нужно заранее заклеить пятку пластырем, а я забыла — и вот теперь на ней волдырь.
Энжел приподняла ногу и повернула так, что стало видно красное пятно на нежной белой коже. Джейк подошел вплотную, присел на корточки и поставил ее ступню на свое колено, внимательно разглядывая. Потом коснулся больного места, но так осторожно, что девушка даже не почувствовала.
— На обеих ногах или только на одной?
— На одной, — с трудом выдавила Энжел.
Она ощущала каменную твердость мышц его бедра и нежное прикосновение огрубевших пальцев. Она смотрела на Джейка сверху вниз и видела два черных полумесяца ресниц на фоне смуглых щек и прядь растрепанных ветром волос, упавшую на лоб. В ней родилось властное, почти непреодолимое желание ласково поправить эту прядь.
