– Как-то ночью Сигурд унес мальчика на пастбище, оставив Гудрид рыдать у двери, и закончил его страдания. Свое же чадо.
Мы посмотрели друг на друга. В глазах у меня льдинками застыли слезы.
– У него не было выбора, юноша. Мальчику уже было не помочь.
Я стиснул зубы.
– Суки эти норны.
– Не поспоришь, – согласился Улаф, продолжая скручивать конский волос. – Сигурд знает, каково это – убить родного человека. Вина камнем ложится на сердце и может утянуть человека вниз, как крест утянул Туфи. Сигурд избавил от этой ноши Флоки. Почему? Да потому, что он – лучший предводитель, который когда-либо вел своих волков Дорогой кита. И Флоки это понимает. В нем просто гордость взыграла, вот и всё.
– Если я буду гнить от раны, то перейду Биврёст, не дожидаясь вони, – сказал я.
Улаф кивнул, задумчиво потянув себя за бороду.
– Только не проси Оска тебя прикончить. Промах– нется.
Я улыбнулся, но от его слов повеяло холодом. Я молчал и смотрел, как на удивление проворные пальцы Улафа сплетают волосы в нити.
– Рыба, похоже, уже спит, – нарушил тишину Пенда.
Я посмотрел на него, однако мне по-прежнему виделись Сигурд и маленький мальчик.
Уэссексец кивком указал на уду, которую я все еще сжимал в руке.
– Нам тоже пора. – Не дождавшись ответа, он пожал плечами и удалился.
А я сидел на корме «Змея», слушая, как храп и сонное бормотанье воинов смешивается с тихим ропотом волн, набегающих на прибрежные скалы, пока небо на востоке не окрасилось рассветным багрянцем.
* * *
Три дня спустя Браги Яйцо углядел вдалеке белый парус. Небольшой корабль шел к гористому побережью на северо-западе, с трудом преодолевая западный ветер, тот самый, благодаря которому весла наши были убраны, а пропитавшиеся солью паруса – расправлены. Мы не впервые видели судно в этих водах, но, подойдя поближе, поняли, что этот корабль – торговый. Короткий и широкий, он походил на кнорр[22]и имел всего четыре пары весел – для того, чтобы приставать к берегу да держать нос по ветру в непогоду. Корабль сидел низко – трюм был доверху загружен, – а значит, людей там могло быть не больше двенадцати.
Даже издалека мне была видна хищная улыбка Браги на «Фьорд-Эльке».
– Матушка всегда говорила: «Приглашают – не отказывайся»! – прокричал он Сигурду. – По мне, чем не приглашение!
– А что я – ее лучший ухажер, не говорила? – прорычал Брам, вызвав смешки.
Забравшись на мачту «Змея», Сигурд следил за белым парусом словно ястреб. По бокам от лица его золотистые волосы были заплетены в две косицы, чтоб в глаза не лезли, а остальные развевались на ветру.
– Да это проще, чем зайца освежевать. – Улаф стоял у борта и прищурившись глядел на сверкающие волны. Солнце прорвало полог серебристых, как рыбья чешуя, облаков над золотистым морем.
– Даже с курса сходить не придется, – добавил кормчий. – Перехватим по пути.
«Все равно что волку проглотить мотылька», – подумал я.
Сигурд какое-то время размышлял, потом кивнул, хлопнул по гладкой мачте и спрыгнул на палубу.
– Браги! Рольф! Мы сегодня орланы, а вон там плывет макрель! Проверим, у кого из нас крылья длиннее и когти острее!
Воины радостно загикали, предчувствуя состязание. На всех четырех кораблях царило оживление – одни тянули канаты, старясь поймать в паруса как можно больше ветра, другие хватали шлемы, копья и луки. Мало кто надел кольчуги – разве будет торговое судно вступать в бой с четырьмя драконами?
– Бедняги уже пожалели, что вообще вышли сегодня в море, – покачал головой Пенда.
– Оставь их в покое, Сигурд! – просил отец Эгфрит, заламывая руки.
– Прочь с дороги, монах, – проревел ярл, надевая шлем с новым золотым обручем.
– Эти несчастные не сделали тебе ничего плохого, – протестовал Эгфрит.
– Зато я сделаю тебе много плохого, если будешь жужжать под ухом, – пообещал Сигурд, а Флоки Черный схватил Эгфрита за плечо и оттолкнул так, что тот споткнулся о сундук и упал, ударившись рукой.
– Сдается мне, волка мы из него не сделаем, – сказал ярл, мрачно качая головой, потом крикнул, указывая на «Фьорд-Эльк» по левому борту: – Давай, Дядя! Эти сукины сыны нас обгоняют!
Тут я заметил, что Кинетрит стоит на носу корабля, одной рукой обхватив пасть Йормунганда. Ее некогда пшенично-золотистые, а теперь грязно-пепельные волосы развевались по ветру. Что творилось в ее душе, мне было неведомо: на смену девушке, что я знал, пришла ожесточившаяся женщина, которая жила в плену мрачных и запутанных мыслей.
– Они там раньше нас будут! – прокричал Бьярни.
Он делал оскорбительные жесты в сторону воинов на «Фьорд-Эльке», а те с жаром отвечали ему тем же, – легко рассекая носом волны, их драккар ушел далеко вперед. По правому борту его догоняла «Морская стрела», а на расстоянии броска копья от нее по вздымающимся волнам легко скользил «Конь бурунов».
– Так мы их никогда не догоним! – простонал Бьярни.
– Брось Свейна за борт! – предложил Орм Пучеглазый, тыкая копьем в сторону Рыжего. – Тогда полетим точно по воздуху.
– Я же не виноват, что у меня такой тяжелый молот в штанах, – пожал могучими плечами Свейн.
«Торговцы» спустили весла на воду и отчаянно гребли к берегу. Но им было не уйти – мы летели по волнам, словно птицы по воздуху. Паруса наполнились ветром, шкоты натянулись, балки скрипели. В жилах закипала кровь. Я хлопнул Пенду по спине, чувствуя, как улыбка растягивает мои сухие обветренные губы.
– В Уэссексе такого не бывает! – сказал я.
Он покачал головой, будто устыдившись, и взвесил в руке копье.
По левому борту приближался выщербленный мыс, который шумно хлестали, разбиваясь брызгами, пенные волны. «Фьорд-Эльк» догнать не удалось, потому что наш трюм был загружен больше всех, а вот ладьи датчан с парусами вполовину меньше паруса «Змея» остались позади.
– Задница Фригг! – вдруг крикнул Улаф Сигурду. – Это ловушка!
Я подскочил на сундуке и вцепился в крышку, чтобы не упасть, – из-за мыса стремительно выплывали два корабля; весла их вздымались, словно крылья орла.
– Боевые! – прокричал Улаф.
Браги травил парус, чтобы поравняться с нами и дождаться приказов Сигурда.
– Вот что бывает, если нападать на тех, кто не сделал тебе ничего плохого! – завопил Эгфрит с круглыми от ужаса глазами.
– Все еще хочешь принять приглашение, Браги? – проревел Сигурд.
– Вступим в бой? – Улаф потянул себя за бороду, недовольно хмурясь.
