Подумав о сокровище, мальчик зажмурился от удовольствия. Его Величество благородный Пит, властитель подземного царства! Он сразу купил бы себе трон с ножками в виде тигриных лап и драконьими хвостами вместо подлокотников. Вообще, это была любимая игра местной ребятни: мечтать о том, что каждый из них купит, если вдруг найдет зорафин. По вечерам они садились на плетне у старого колодца и, болтая грязными босыми ногами, начинали хвастаться будущим богатством и осыпать друг друга воображаемыми подарками.
– Пит, Вирк, Сол, Нут! – раздался голос из дома. – Чтоб до захода солнца были дома, иначе выдеру от пяток до ушей!
– Да, мама! – прокричали братья в четыре глотки, хотя не собирались возвращаться до поздней ночи.
У самого ущелья их ждали Даг и Ларк. Все дети в деревушке носили короткие имена – неудивительно: в каждом доме по десять-двенадцать ртов. С длинными именами пока дозовешься всех к обеду, так и ужинать пора. Правда, на южном склоне жили сестры Нельга и Сильвейллен, но их родители пришли из-за Леса и мало общались с остальными.
– Ну? – спросил Даг. – Сумки починили? Тогда пошли. Разделяемся, как обычно, у скалы-рогатины. Только на этот раз мы с Ларком пойдем чуть севернее, Вирк с Солом пусть возьмут на себя развалины дворца, а ты, Пит, бери Нута и исследуй лаз у гнилой стены.
– Не хочу-у идти с ни-им, – тут же захныкал Нут, самый младший из братьев, которому едва исполнилось шесть. – Он постоя-янно мне ука-азывает: не ходи туда-а, не ходи сюда-а…
– Я ж о тебе пекусь, мелюзга, – огрызнулся Пит. – А впрочем, иди куда хочешь, не маленький. Я в твоем возрасте уже добирался до черных столбов – и, между прочим, сам!
Нут надулся и задрал измазанный глиной нос.
– Если что найдете, – напомнил Даг, – сделайте вот так. – Он приложил руки ко рту и прокричал горной птицей. Эхо тут же подхватило его голос и разнесло по окрестностям.
– А теперь вперед, и смотреть в оба! Дисы сокровищ не оставят нас!
– Не оставят нас! – подхватили клич ребята, хоть и не знали, есть ли такие дисы. Впрочем, почему бы им не быть?
Они пробрались через ущелье и оказались в подземном городе – некогда величественном королевстве, брошенном, разграбленном, разрушенном. Ходили легенды, что жители этого города сотни, а то и тысячи лет назад пошли войной на наргьев – древний волшебный народ с синей кожей. Вернулись с богатой добычей и тем самым навлекли на себя несчастье. Подземный город, названия которого никто не помнил, опустел: его обитатели то ли погибли, то ли ушли из-за голода и болезней. Осталось лишь до боли одинокое величие камней… и, возможно, нетронутые клады в забытых тайниках.
У скалы-рогатины мальчишки, как и условились, разбились на пары. Нут сначала поплелся с Питом, но как только показалась гнилая стена, демонстративно пошел в другую сторону. Старший брат махнул рукой – дескать, дело твое – и направился к лазу в одиночку.
Идти было скользко, приходилось хвататься за камни. Но чем ближе становилась цель, тем отчаяннее вставал выбор: либо держаться обеими руками, либо зажимать нос, потому что от огромной гладкой плиты исходил тошнотворный запах. Вся стена была покрыта темной слизью, там копошились черви – да, она с лихвой оправдывала свое название.
Пит опустился на четвереньки, и ему чуть полегчало.
«Ох уж этот Даг, цапни тролль его за задницу, – подумал он. – Сам-то он пошел бы сюда, как же! Заприметил для себя дворцовый тайничок, только никому не говорит. Хорошо, что хоть Нута нет с его вечным нытьем. Пойде-ем отсю-юда, здесь пло-охо па-ахнет, хнык-хнык!»
Нехитрый завтрак – ломоть хлеба и яйцо – грозился вырваться во внешний мир. «Нет уж, сиди там, где тебе положено, – мысленно приговаривал Пит. – Только тебя среди этой дряни еще не хватало». Мальчик, наконец, забрался в лаз. Руки скользили, штаны пропитались слизью насквозь. Там уже были чьи-то следы и ошметки бересты из факела, но лишь в самом начале. Кто-то уже пытался проникнуть сюда – и не смог. Это подхлестнуло Пита, которого едва не выворачивало наизнанку. Кто-то не смог, а он сможет! Исследует этот ход впервые за много лет, а может, и вовсе – первым… Давай, вперед, еще шажочек. Фу, какая гадость! Ну ничего, ты же не Даг и не Нут. Давай. Давай.
Мальчик полз вперед, а лаз становился все уже, и в какой-то момент ему стало страшно: вдруг он застрянет здесь навсегда? И никто его не найдет, потому что все такие нежные и брезгливые. А потом, через сотни лет, когда слизь засохнет и отвалится, искатель сокровищ вроде него тоже надумает залезть сюда и наткнется на его кости… бр-р-р! За красочными размышлениями Пит и не заметил, как уперся плечом в хлипкую перегородку, инстинктивно протолкнулся и заскользил в черную дыру.
Ударился он не больно – видимо, упал с малой высоты. Кругом была кромешная тьма и затхлый запах, но нестерпимая вонь исчезла. Мальчик пошарил руками: только грязь и холодные камни. Тогда он достал из сумки плотно завернутый в тряпицу факел, пару саламантов и высек огонь.
Свет на мгновение ослепил его. Когда глаза привыкли, Пит понял, что находится в каменной нише – не больше каморки над крышей, где спят его братья. Ниша была пустой, с гладкими влажными стенами, и только в углу стояла фигура, покрытая толстым слоем слизи.
«Скелет!» – чуть не выкрикнул Пит. Его передернуло, обдало острым удушающим холодом. Так вот что это за лаз! Ход в древнюю тюрьму, а может быть, склеп!
Мальчик попятился к выходу, но не ушел. В конце концов, и он, и его друзья тайком пробирались в подземный город чуть ли не с пеленок, но никогда ничего не находили. Ничегошеньки, разве что мусор, брошенный такими же искателями. Даже узоры на каменных стенах и столбах были сколоты задолго до их рождения. И вот, наконец, что-то. Пусть даже кости. Незадачливого воришки? Подземного жителя? Или… нарга?
Пит сделал глубокий вдох, подошел к фигуре и стер слизь с ее лица.
На него уставились сиреневые глаза.
Мальчик с воплем отскочил и едва не выронил факел. Но потом все понял. Это был не скелет, а статуя. Яркая статуя девушки, покрытая дорогой эмалью – такую эмаль Пит мельком видел на ярмарке в лотках для богатеев: простым детям запрещалось даже близко туда подходить. Только эти глаза были куда искуснее тех украшений и блюд, они смотрели почти как живые.
Осмелев, мальчик стал вытирать грязь с ее волос, шеи, плеч, всего тела. У девушки оказалась светло-синяя кожа, ослепительно белые, не потемневшие со временем волосы и такого же цвета брови и ресницы. Каждая ресничка была сделана так тонко и аккуратно, словно могла трепетать на ветру. Изящные руки с длинными пальцами были сложены на груди. В глазах плясали глубокие лиловые искорки.
Пит подумал, что, несмотря на такую странную кожу, такие непонятные волосы, он никогда не видел ничего прекраснее. Казалось, со всех окрестных земель собрали по цветку, по ягоде, по росинке, вырыли из недр драгоценные камни, поймали синеву волн и белизну облаков и заключили в этой статуе. Грудь мальчика распирало от восторга и вместе с тем больно сжимало. Ну и как ему после этого жить в деревне? Как он сможет теперь смотреть на лужи, мокрую солому на крышах, старые повозки, обветренную кожу матери? Пит был далеко не глуп и понимал, что пути назад нет. Он выйдет из подземного города чуть сумасшедшим, как его дядюшка Урль – бедный рисовальщик, который мог позволить себе купить краски только двух цветов.
