Богачи всегда платили достаточно много за глаза, сердце, печень, конечности. Но нет, мать и старшая сестра предпочли светиться в темноте, медленно умирать, получая смертельные дозы радиации, неустанно напоминая Киф, что она обязана разорвать этот порочный круг и забрать их в лучшую жизнь. И как тут не разучиться плакать? Как тут не забыть, что такое слезы?
Киф лишь хотела, чтобы дочь очнулась. Хотя бы в последний раз. Хотела увидеть ее ясные глаза. Может быть, что-то сказать, успокоить, но… Но можно было только ждать. Карма. Чертова карма. Особенно когда врачи сказали, что шанс есть.
Это было две недели назад. Шанс есть. Новое лечение. Микромашины. Те самые нанороботы, разработки которых проводились на заводе, где работали отец Киф, мать, старшая сестра. Но… Снова карма. Надежда вспыхнула и погасла, когда Киф узнала стоимость этой процедуры. Даже если она продаст свою мастерскую, все свои картины, ей не хватит, чтобы оплатить и десятую часть. Лечение для богачей. Киф связалась с сестрой. Рия слушала, кивала, называла цены за пару глаз, с заменой дешевыми имплантатами. Цены за сердце, желудок.
– Слишком много предложений, – сказала Рия. – Желающие продать части тела выстраиваются в очередь. К тому же с кем будет жить Арма, если ты продашь свои глаза? Ты ведь не сможешь рисовать с имплантатами.
– Не смогу.
– И не сможешь работать на заводе. Даже если захочешь – не сможешь. Да тебя и не возьмут. Не то образование. Ты не рабочий. Ты художник.
– Сейчас лишь бы Арма жила.
Они говорили четверть часа. В конце Рия сдалась и назвала Киф пару адресов, где можно продать богачам части своего тела. Киф отправилась туда в этот же день. Менеджер отдела принял заявление и пообещал, что свяжется с Киф, как только дойдет ее очередь.
– Мне очень нужны деньги, – сказала она. – Прямо сейчас нужны.
– Они всем нужны.
– Моя дочь умирает.
– И не только ваша.
Киф послала его к черту и отправилась в следующее бюро имплантации. Цены везде были примерно одинаковыми, и Киф не сложно было подсчитать, что даже продав почти все свои органы, она не наберет и половины. Тем более что нужно будет еще платить за имплантаты, пусть и самые дешевые. Дочь не спасти. Но Киф испытывала какую-то упрямую ярость. Неужели в этом городе нельзя продать себя?
– Сейчас спрос лишь на карие глаза, а у вас серые, – сказал очередной менеджер. – Можно попробовать продать волосы, но… Но сейчас искусственный скальп стоит так дорого, что смысла в продаже почти нет. Да и к тому же волосы у вас самые обыкновенные. Не белые, не черные и не рыжие. Нужна конкретика.
– К черту конкретику.
Киф хотела напиться, но последний раз, когда она так поступила, закончился в объятиях незнакомца. Потом появилась Арма. Еще одной Армы она не вынесет. Нет. Поэтому можно только пойти в больницу и ждать конца.
В таком состоянии ее и нашел Арг – высокий, в дорогом костюме, агент каких-то богачей, которые сами никогда бы не пришли в бедные кварталы, где жила Киф.
– Доктор Акра сказал, что вам нужны деньги? – спросил он, меряя Киф сухим взглядом поверх своих черных очков.
– Деньги? – Киф невольно скривилась. – Если вы не из благотворительной организации, то нам не о чем говорить.
– Я не из благотворительной организации, но у меня есть предложение.
– Хотите купить мои глаза? Не хочу разочаровывать вас, но серые сейчас не в моде.
– Я говорю не о глазах.
– Что тогда?
– Есть люди… – Арг огляделся, желая убедиться, что их никто не слышит. – Есть люди, которые готовы купить ваше тело.
– Мое тело? В смысле – целиком?
– Да. Они оплатят лечение вашей дочери.
– И как, черт возьми, я смогу продать свое тело? – Киф начало казаться, что это какой-то розыгрыш.
– До вас не доходили слухи о новых технологиях?
– Слухи?
– Медицина не стоит на месте.
– К черту медицину!
Киф вышла из палаты умирающей дочери в коридор. Где-то здесь должен быть охранник. «Слухи!» – гневно подумала она. Конечно, Киф слышала эти странные истории. Агенты. Перекупщики. Они работали независимо от бюро имплантации. Искали отчаявшихся людей, скупали их органы, замораживали и складировали до лучших времен, до новых витков моды и причуд богачей. «Что ж, выходит, теперь они решили скупать тела целиком», – Киф нервно рассмеялась. Она увидела охранника и громко позвала его, желая привлечь внимание.
– Выбросите, пожалуйста, отсюда этого мясника! – сказала она охраннику и указала на агента в дорогом костюме.
Охранник поднялся на ноги – высокий, крепкий.
– Прощайте, – сказала Киф агенту.
Она прошла мимо него, ожидая, что сейчас он бросится бежать, но вместо этого Арг достал удостоверение и показал охраннику.
– Так вы из Верхнего города? – услышала Киф растерянный голос охранника, затем его извинения.
– Что ж, выходит, вы действительно богач, – сказала она, когда агент снова подошел к ней.
– Всего лишь работаю на богачей.
– И что, ваше предложение спасти мою дочь – правда?
– На все сто.
– А что будет со мной?
– Мы заключим договор.
– Какого рода договор?
– Так вы заинтересовались?
– Не знаю. Как я могу быть уверена, что после всего вы сдержите слово и вылечите мою дочь?
– Мы не вылечим вашу дочь, мы лишь оплатим ее лечение.
Арг выдержал тяжелый взгляд Киф, так и не сумев понять, о чем она думает. Киф и сама не понимала. Лишь пыталась представить, какой жизнь будет без нее. Если эти богачи сдержат слово, если лечение поможет, если Арма выздоровеет… Но все это без нее. «Арму можно будет отдать на воспитание сестре», – подумала Киф, но представить, что будет потом, так и не смогла.
– Если вы заинтересовались, то мы можем отправиться в Верхний город, – осторожно предложил агент. – Вы встретитесь с вашим приемником.
– Приемником?
– Она понравится вам.
– Что значит «приемник»?
– Приемник получит ваше тело, когда все закончится.
2
Дорога в Верхний город заняла более двух часов. В кварталах бедняков были пробки, а местами вспыхивали мелкие потасовки. Народ бастовал, высказываясь против повышения налогов и сборов за проезд в Верхний город.
– Часто бываете здесь? – спросил Арг, когда они проезжали пост наблюдателей.
– Нет, – сказала Киф.
– Но вы ведь художник. Где еще пригодится ваш талант?
– Художников много.
