— Не хочешь тоже полежать? — спросил я господина Белло. Он подтащил к кровати свою подстилку и лёг.
— Люди любят полгать, — сказал господин Белло, растянувшись во — весь роет на спине и подложив руки под голову.
— Да, люди любят полежать, — согласился я. — Но и собаки тоже.
— Нет! — господин Белло даже привстал. — Люди любят полгать! Собаки не лгут.
— А-а-а, вот что ты имел в виду. Я думал, ты, как обычно, неправильно выговорил «полежать».
— Господин Белло вообще ничего не выговоряет неправильно, — обиделся он.
Мне не хотелось спорить с ним о правильном произношении, и я спросил:
— А почему ты заговорил про ложь? Тебе вроде пока никто не врал.
— Врал! Господин Георг. Он сказал, что господин Мельхиор живёт в Марсбахе. А женщина в телефоне сказала, что никакого Марсбаха нет! Кто обманул — женщина или Георг?
— Ни тот ни другой, — поспешил успокоить его я. — Марсбаха правда нет. А Веренин брат не врал нам нарочно, он просто забыл название города и не мог вспомнить точно. Может, он называется Мерсбах или Марбах.
— А Макс может спросить у женщины в телефоне, бывает ли Мерсбах?
— У меня есть другое предложение, — сказал я и встал с кровати. — У папы в автомобильном атласе на последней странице есть указатель. Там есть все города, по алфавиту. Сейчас сбегаю за атласом, и мы сразу проверим.
— По алфа-виту, — повторил господин Белло и одобряюще кивнул с таким видом, как будто он уже сто лет знает алфавит.
В атласе я и правда нашёл несколько городов, похожих на те, что называл Георг. Там были Мерсбург и Мерсхайм, Марсдорф и Мальсфельд, Мальберг и Массбах, Марбах и Марбург. Интересно, что он имел в виду?
Выбора не оставалось: теперь, если я хотел что-нибудь узнать, надо было звонить той женщине в справочную.
На пятом городе, в котором не проживал господин Лихтблау, она начала терять терпение, я это услышал по голосу. На восьмом она сказала: «Мальчик, ну сколько можно издеваться? Всё, с меня хватит!» — и положила трубку.
В списке у меня остался один только Марбург. Господин Белло сидел рядом, он внимательно слушал мои переговоры, и тогда я сказал ему:
— Сейчас ей лучше пока не звонить, а то она совсем озвереет. Попробуем лучше после обеда. Скорее всего, дежурить будет другая женщина. И я спрошу её.
Сразу после обеда я позвонил ещё раз. Папа был на первом этаже, в аптеке. Я пока не хотел ничего ему говорить.
В справочной дежурила не просто другая женщина, а мужчина. Он тоже спросил:
— Чем я могу вам помочь?
Я объяснил, чем именно он может помочь, и он на самом деле нашёл в Марбурге фамилию Лихтблау!
— Да, такой номер есть, — подтвердил он, — это Майке Лихтблау.
— Майке? А может быть, Мельхиор? — переспросил я.
— Нет, Мельхиора у меня нет, — сказал он.
— А Майке — это девочка или мальчик? То есть я хотел сказать — мужчина или женщина?
— Пол в телефонном справочнике, к сожалению, не указывают. Но я почти уверен, что это женщина. Сказать тебе её адрес?
— Да, пожалуйста!
— Майке Лихтблау живёт на улице Роберта Вальзера, дом сорок восемь, — сказал он. — Тебя соединить сейчас с этим номером?
— Нет, пока не надо, — ответил я.
— Тогда запиши номер — его сейчас продиктуют. Приятных выходных! До свидания, — сказал дежурный.
Он был куда приветливее, чем утренняя дежурная. Правда, его я и не просил искать одну фамилию в восьми городах.
— До свидания, — попрощался я и записал номер, который диктовал компьютерный голос.
— Итак, в Марбурге есть женщина по фамилии Лихтблау, — подытожил я. — Как ты думаешь, позвонить мне ей?
— Да, позвонить! Сейчас! — предложил господин Белло.
Для начала я сделал глубокий вдох. Если честно, я боялся с ней разговаривать. Мало ли кто подойдёт к телефону. Что мне говорить? Рассказывать сразу же про господина Белло и голубой сок? Я решил, что это, пожалуй, неправильно. Слишком в лоб.
Потом я набрался смелости и позвонил по номеру, который только что записал. В трубке долго шли гудки. Я уже собирался класть трубку, и вдруг женский голос ответил:
— Да?
— Я… это… простите, я говорю с Майке Лихтблау? — запинаясь, выдавил я.
— А в чём дело? — спросила женщина. Голос был не очень-то любезный. И на мой вопрос она так и не ответила.
Тогда я сказал:
— Будьте добры, можно поговорить с господином Мельхиором Лихтблау?
— Нельзя с ним поговорить. А по телефону и подавно, — сказала она и тут же положила трубку.
По-моему, это просто наглость.
— Что он сказал? — спросил господин Белло.
— Она. Ответила женщина, — уточнил я. — Сказала, что поговорить с Мельхиором по телефону нельзя. Это же замечательно!
— Не разговаривать — замечательно? — с недоумением переспросил господин Белло.
— Да! — завопил я. — Как ты не понимаешь? То есть она признала, что господин Мельхиор существует. Нельзя по телефону! Значит, надо поехать к нему и поговорить лично. Пойду скажу папе. Мы можем ещё сегодня втроём съездить в Марбург. Папа работает до двух.
— Съездить сегодня. Очень хорошо! — сказал господин Белло и спустился со мной в аптеку, где папа как раз запирал дверь.
— Папа, представь себе — господин Мельхиор существует! Он жив. Живёт в Марбурге. Я с ним только что говорил. То есть с женщиной, которая знает, где он! Надо сейчас же ехать в Марбург! — закончил я.
— Не пори горячку! — сказал папа. — Сегодня мы всё равно никуда не поедем. Сегодня вечером мы с Врени идём на репетицию хора. В следующие выходные у нас концерт, и программа очень сложная. У Врени даже сольная партия. Тут каждая репетиция на счету, пропускать нельзя.
— Но ведь… — попытался было объяснить я.
— Лучше расскажи спокойно, в чём дело и что ты узнал. Как тебе ответили по телефону? Женщина действительно сказала «Лихтблау слушает»? — перебил меня он.
— Нет, она сказала только «да» и довольно быстро повесила трубку, — рассказал я.
— Вот как, — задумался папа. — Номер ты, конечно же, записал? Пожалуй, я тоже ей позвоню. Может быть, со взрослым она будет вежливее.
Признаться, это была неплохая идея. Господину Белло она тоже понравилась. Он побежал по лестнице впереди нас, а когда мы вошли, тут же протянул папе телефон. Папа посмотрел на мой листочек и набрал номер.
— Никто не подходит, — сказал он чуть погодя и собрался класть трубку. Но я его опередил:
