Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
Можно увидеть, что все четыре признака в значительной степени уже проявились в сирийской войне. Противник сирийской армии в полной мере овладел стратегией ведения боевых действий войн четвертого поколения в то время как сирийская армия ведет боевые действия, исходя из представлений о предыдущем поколении войн. Важнейшей характеристикой третьего поколения был маневр во времени и пространстве как основа оперативных действий. Однако оперативное искусство оказалось бессильным против совершенно иного способа ведений боевых действий, которые распространились на всю оперативную глубину – по всей стране. Пространства для маневра не осталось.
Именно этим и можно объяснить с одной стороны странный факт – плохо обученные и гораздо более слабо вооруженные боевики ССА и «Фронта Ан-Нусра» на равных противостоят более многочисленным и обладающим гораздо большей огневой мощью войскам Сирийской армии.
Фактически боевики сумели превратить достоинства Сирийской армии в её недостатки – чем и объясняется очевидный парадокс. Возникает вопрос – насколько возможно, чтобы малограмотные плохо обученные отряды и командование боевиков сумели незаметно для окружающих разработать настолько передовую стратегию ведения войны, провести обучение, отработать взаимодействие… Видимо, речь идёт о том, что боевики являются лишь инструментом для отработки новых технологий и идей ведения войны, управляют процессом которой совершенно иные люди, изощрённые в военной передовой науке.
Тем не менее Сирийская армия с кровью, потерями в людях, территории, гражданском населении, материальных потерях и колоссальном разрушении экономики страны поразительно быстро учится воевать и противостоять совершенно новому для неё способу ведения боевых действий.
Одно из основных новшеств, которое очевидно стала применять Сирийская армия на тактическом уровне – на основе разных родов войск стали создаваться общие мобильные группы небольшой численности, способные вести боевые действия в отрыве от баз и основных сил. Судя по идущей информации, именно такие группы проводят операции в пригородах Дамаска, в Алеппо, Хомсе. «Обычная» армия выполняет более свойственные ей задачи – перехватывает дороги, создает блокпосты, проводит общевойсковые операции против скоплений боевиков. Трудно сказать, насколько быстро сумеет приспособиться Сирийская армия к столь передовым способам войны – однако сам факт того, что в течение 2012 года она трижды сумела отбить масштабные наступления сопоставимых по численности масс боевиков, говорит о том, что обучение проходит вполне в приемлемые сроки. Возникает вопрос – когда Сирийская армия сумеет перейти от оборонительных действий к наступательным, учитывая, что непонятно, куда именно наступать в такой войне. Видимо, от ответа на этот вопрос и зависит – кто именно сумеет победить в этой войне и когда.
Скорее всего, опыт сирийской войны будет самым серьёзным образом изучен в среде технологов ведения войн и обязательно применен против России, как только будет решено переносить действия на её территорию. Насколько российские военные серьёзно отнесутся к сирийскому опыту – вопрос открытый. Хотелось бы, чтобы они успели его изучить до того, как придется учиться на собственном.
Тем не менее, видно, что основные признаки войны четвертого поколения неизбежно всплывут в тех или иных видах. Главные из них – ведение боевых действий и проведение террора одномоментно на огромной территории России с целью лишить армию и внутренние войска оперативного маневра, не дать возможности концентрировать силы на каком-то одном направлении. К примеру, именно таким образом боевики в Сирии так и не дали армии в течение полугода создать приемлемую по численности и огневой мощи группировку в Алеппо и Хомсе, «растаскивая» её по всей территории страны.
Главная задача, которую сумели решить агрессоры – создать мобилизационную структуру, непрерывно поставляющую через лагеря подготовки боевиков с динамикой, превосходящей динамику истребления их Сирийской армией. Уже указывалось на то, что организационно создана практически сетевая структура управления войной в Сирии, где за мобилизацию отвечают прошедшие через школу ЦРУ командиры исламистских группировок, имеющие авторитет среди боевых отрядов и групп всего Ближнего и Среднего Востока, которые и являются своего рода «военными комиссариатами», набирающими рекрутов для ведения священной войны. Питерский «Апраксин двор» – лишь один из подобных комиссариатов. Стоит отметить, что проходимость этих мобилизационных структур вполне сопоставима с государственными – не так давно было объявлено, что в Тунис намерены возвратиться 12 тысяч тунисских боевиков, ведущих боевые действия в Сирии. Есть данные о том, что через афганский Мазари-Шариф были завербованы для войны в Сирии только в 2012 году около 15 тысяч человек. Из ливийских лагерей в пустыне к началу второго «наступления на Дамаск» в конце осени 2012 года были переброшены около 15 тысяч человек – в основном, сирийцы.
Мобилизационные возможности Ближнего Востока колоссальны – особенно если учесть, что события «Арабской весны» разрушили и без того слабую социальную стабильность арабских государств, обрушив в нищету и обездолив миллионы людей наиболее продуктивного возраста. И уже поэтому не стоит недооценивать величину людских ресурсов, которые могут быть брошены на решение любой задачи в любой стране. Во всяком случае, лидер сирийской оппозиции Моаз Хатыб выдвинул условием начала переговоров с сирийским правительством освобождение 160 тысяч «политзаключенных» из сирийских тюрем. То есть – речь идет о том, что полторы сотни тысяч человек за два года войны только попали в плен и были арестованы – не считая убитых и раненых боевиков.
Очевидно, что отработанное взаимодействие всей такой структуры с системой подготовки боевиков в лагерях Феццана, Искендеруна, Ливана, пакистанской Зоны племён и суннитских радикальных группировок в Ираке будет востребовано и в дальнейшем. Разрушить такую структуру, сломав таким образом мобилизационные возможности противника, практически невозможно – во-первых, в связи с тем, что уничтоженные лагеря практически сразу будут воссозданы в других местах или прямо на месте уничтоженного, во-вторых, в связи с их разбросанностью по огромным «серым» территориям, совершенно неподконтрольным властям государств, на номинальной территории которых они расположены.
Если взять за основу опыт сегодняшней сирийской войны, мы увидим, что Сирийская армия, насчитывающая 300 тысяч человек личного состава, сумела выставить непосредственно «в поле» не более 50–60 тысяч человек, которые и ведут боевые действия. Остальные военнослужащие несут гарнизонную, караульную, охранную деятельность, обеспечивают и прикрывают. В сущности, это известный факт – во время Второй мировой войны дивизия, насчитывающая приблизительно 10 тысяч человек, непосредственно на фронте атаковала числом не более 3–4 тысяч человек.
Проведенная реформа российских Вооруженных Сил, безусловно, сумела увеличить этот показатель, как как высвободила часть личного состава от выполнения ряда задач, которые теперь переданы гражданскому персоналу. Тем не менее, в боевых действиях любой интенсивности все равно смогут принимать участие далеко не все военнослужащие – значительная их часть точно так же будет отвлечена на выполнение других задач, не связанных с ведением непосредственных боевых действий.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
