15
Полный абсурд. Говорить об угрозе жизни и при этом зевать, как будто речь идет о чем-то не более интересном, чем остатки вчерашней овсянки…
Кап-кап-кап-кап.
Капли падают на мостовую. В тонком магазинном пакете, скорее всего, дырка или разрыв, и оттуда течет вода. Белоснежка затолкала мокрую одежду в пакет, а остальные вещи – как можно быстрее – в рюкзак. На это ушло пять минут. А сейчас она стоит на улице и думает, как поступить.
Можно попытаться найти новый недорогой хостел, но сможет ли она попасть туда в такое время? Уже одиннадцать. Ее не радует мысль бродить от одной ночлежки к другой в надежде найти хоть где-нибудь свободную комнату. И не катит листать интернет-странички на мобильнике или в каком-нибудь интернет-кафе в поисках места для ночлега.
Белоснежка вдруг поняла, что очень устала. Ей захотелось позвонить домой и спросить, не могут ли родители купить ей билет на самолет домой на этот вечер. Но она прекрасно отдавала себе отчет в том, что если так поступит, то лишится даже последних крох свободы. Она так и останется беспомощным ребенком, который ни с чем не может справиться сам.
Часть Белоснежки хотела быть беспомощным ребенком, который вернется домой с родительской помощью. Прыгнет в такси, поедет в аэропорт, полетит домой. Забудет о Праге. Забудет о Зеленке. Забудет о том, что незнакомый мужчина вломился к ней в комнату. Забудет Иржи Гашека и все, что он ей рассказал.
Иржи!.. Вот дерьмо, чуть не забыла…
Белоснежка выудила из пакета шорты, с которых стекала вода, и засунула руку в левый карман. Есть. Тут она. Визитная карточка сильно промокла, но все же можно разобрать номер телефона. К счастью.
«Позвони, если что-нибудь понадобится. Абсолютно что угодно. Когда угодно».
Так сказал Иржи. Он вряд ли имел в виду именно это, но Белоснежка чувствовала, что у нее нет другого выхода. Она еще не готова вернуться домой. Это было бы отступлением. А Белоснежка никогда не отступает. Кроме того, это означало бы кучу лишних вопросов от родителей, а она не готова к этому – ведь ответов у нее нет.
Белоснежка набрала номер Иржи и позвонила. Она очень надеялась, что он сейчас не с какой-нибудь девушкой, которая злобно зашипит в трубку. На их встрече ей показалось, что Иржи одиночка, но это могло быть и не так. Кроме того, одиночество не значит проводить все вечера в одиночку.
Журналист ответил после третьего звонка.
– This is Lumikki Andersson[24], – произнесла она, задумавшись на секунду, как бы сказать следующее предложение по-английски, потому что вопрос «can I spend night with you?»[25]мог бы привести к непониманию.
Пока Белоснежка шла к Иржи, она еще раз восстановила в памяти их встречу накануне вечером. Иржи отвел ее в популярное шумное кафе и угостил кока-колой. Затем он велел ей рассказать вкратце все о себе и о том, что она знает о Яро и его смерти. Белоснежка еще раз рассказала ему, что она обычная туристка из Финляндии, что с Зеленкой познакомилась совершенно случайно. Девушка не упомянула, что Зеленка верит, будто она – единокровная сестра Белоснежки. Это, по ее мнению, Иржи не касается. Не в данном случае. Белоснежка не знала о нем ничего. Она не знала, можно ли ему доверять.
Белоснежка объяснила, что видела Яро в том доме совсем недолго, и вдруг узнала его в тот же день в кафе, где Иржи брал у него интервью. Потом Зеленка рассказала, что Яро умер, и она заподозрила, что его смерть не могла быть просто несчастным случаем.
– Чувствуется, что ты почти не веришь в случайности, что странно для девочки, которая впуталась в это дело совершенно случайно, – прокомментировал Иржи.
Белоснежка промолчала. Иржи одним глотком осушил свой стакан с водой и отметил:
– Ты права. Я почти уверен, что смерть Яро – не случайность и не несчастный случай.
Журналист пристально смотрел на нее, прикидывая, можно ли ей доверять. Белоснежка увидела свое отражение в его глазах – грязную девчонку с рюкзаком, рассказ которой звучит очень странно, которая совершенно внезапно вломилась к нему в кабинет. Разве такому человеку можно довериться?.. Однако ситуация очень неоднозначная, с какой стороны ни посмотри. И ведь она все-таки отыскала его, да еще и по таким мелким зацепкам…
В конце концов Иржи решил довериться ей. И спросил:
– В какой степени ты знакома с «Белой семьей»?
«Белая семья»?.. Белоснежка слышала это выражение в первый раз. Зеленка говорила лишь «семья». Когда Иржи сообщил, что это религиозная община, деятельность которой он пытается изучать вот уже изрядное количество времени, Белоснежке захотелось биться головой о стол. Как она могла быть такой идиоткой?.. Как она не поняла это по намекам, состоянию, поведению Зеленки? Ну разумеется! После рассказа Иржи все стало ясно, все встало на свои места.
– Что интереснее всего, они верят, что являются родней Иисусу. И поэтому все члены общины – родня друг другу. Не только духовно, но и биологически.
Естественно. Это тоже многое проясняет.
– Также, – продолжил Иржи, – в последние месяцы я в какой-то мере изучил родословную членов общины, и это показало, что их родственные связи непрочны. Я имею в виду не кровную связь с Иисусом, что кажется полным идиотизмом, а связи внутри общины.
– Есть ли какая-то особая причина, почему ты изучаешь именно «Белую семью»? – рискнула спросить Белоснежка.
Иржи задумчиво прищурился, снова взвешивая каждое слово.
– Мне дали понять, что у этой общины могут быть опасные планы, которые осуществятся в ближайшее время. Но я еще не знаю какие. Вот и пытаюсь выяснить это. И Яро обещал мне дать анонимное интервью на видеокамеру. Поэтому мне трудно поверить, что его смерть случайна. Кроме того, в общине и раньше случались странные смерти. Остановилось сердце молодого человека. Машина съехала с полосы навстречу грузовику. Мужчина упал на рельсы в метро. Несчастные случаи. Полицейские расследования окончены, ничего не известно.
Оба замолчали – и кафе вокруг них сразу же загудело. Окружающие их звуки словно внезапно прорвались из другого, беззаботного и светлого мира. А Иржи и Белоснежка как будто находились внутри черного, полного страшных картин пузыря.
– Многим из них страшно, Белоснежка, – произнес Иржи ее финское имя неожиданно правильно. – Многим из них по-настоящему страшно.
