Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
– Да… Пожалуй… Приехали.
При этом она излучала такое счастье, словно посетитель – к ней! И не просто посетитель, а принц! И не просто в гости зашёл, а замуж зовёт! Интересно…
Ну, не совсем принц, но почти – Кира. С полным пакетом гостинцев и виновато-рассеянным выражением лица.
Антон от неожиданности – он в процессе формирования новой дружбы в серьёзных разговорах и думать о нём забыл – тоже слегка растерялся, возвращаясь в прошлое, но, наконец, и обрадовался.
– Ну и отлично! – доктор подытожил встречную мизансцену. – С ним и уедешь. Вы нас… э-э… Кирилл, да, спасибо, подождите ещё пару минут. С вашим другом всё не так плохо, как вы думали, судя по пакету. Праздновать сбережённую жизнь товарища и проводить разбор полётов будете уже не здесь…
Видно было, как виноватое беспокойство схлынуло с Кирилла, и он повторил в точности:
Подхватил пакет, достал оттуда самый яркий апельсин и, очаровательно улыбаясь, подарил медсестре. Та, смущённо глядя на доктора, покраснела, но видя улыбку шефа, взяла. Кира подумал секунду и достал ещё и шоколадку. Ещё подумал и поцелуй ей всё же сделал воздушным, а не в руку и, тем более, не в щёчку.
Глава 13
Антон вкратце рассказал в машине Кире историю своего геройства, уже и так тому известную после звонка жены подруге Светке. Однако Кира сам для себя неожиданно – сказывалась то ли постбанкетная похмельная стыдливость, то ли неудобство за своё всегдашнее благополучие, а скорее, и то и другое – заявил:
– И что, Светка тебя не навестила? Вот крыса!
Антон, вспомнивший о некой Светке только в процессе своего рассказа, резонно возразил:
– Как она навестит-то? У неё и телефона моего нет… У нас не было сцены прощания с продолжением… Не успели.
Тем и ограничились. Кирилл теперь тем более уже не стал рассказывать, что Светка, по словам его жены, впечатлилась Антоном и собиралась его навестить, повод-то – ранение – вполне приличный для порядочной женщины. Может даже сегодня бы и пожаловала с визитом милосердия… Но как теперь сказать-то?! После вопроса-недоумения и, тем более, «крысы»? Киряша даже выругался на себя мысленно за своё наигранное участие (не дай бог, Антон «раскусил»!), целью которого было очевидное мелочное самовыпячивание, поблагодарив друга в конце за то, что Светка ему по фигу.
Заехали по пути в магазин. Кира взял коньяк. Машину во дворе у дома Антона припарковал так, чтобы уже не брать её сегодня – мол, «пить будем много и душевно». И вообще, во всём его поведении Антон улавливал какую-то вину. Поначалу это трогало. Но когда Кира участливо стал пытаться облегчить «раненому» заботу о закуске, то не выдержал постигшего раздражения:
– Что случилось? Чё ты суетишься? Как будто Родину случайно предал… Сядь! Я не инвалид.
Киряша натужно ухмыльнулся. Сначала чокнулись за благополучный исход. Следом почти сразу – за здоровье. Ну и пошло… Бульканье, чавканье… Разговоры… Сигарета, зажигалка… Всё – как обычно, вроде…
Но Антон так и остался с тем же раздражением, которое всё труднее удерживалось в жёстком волевом плену, растворявшемся этиловым спиртом.
И вот оно… Случилось! То, к чему, как оказалось, всё и шло – мысли, ощущения, эмоции…
В очередной раз возвратившись из туалета, Кира вдруг поменял лицо на пятно. Бледное, невыразительное, бессмысленное. На нём были точки – глаза, шевелящаяся дырка – рот, отростки по бокам – уши… Но это было пятно, а не лицо! Такое же, как там – в горздраве утром – пятнадцать пятен.
Антон даже головой потряс – не помогло. Сходил умылся, утёрся, глянул, вернувшись – пятно. Впрочем, против света смотрел… Щёлкнул выключателем, но искусственный свет не пересилил естественный. Пришлось убеждать себя, что это алкоголь, смешавшийся с наркозными последствиями. Задумавшись и выстраивая в пьянеющей голове эту единственную версию-объяснение, очнулся только когда тоже пьяный Кира в паническом испуге уже всей пятернёй больно хватал его мясистую кожу на запястье:
– Антон! Антон! Тоха!!! Что с тобой? Очнись!
Малой встряхнулся, поболтал губами, как верблюд. Увидел то, что хотел – лицо, слава богу:
– Всё нормально… Нормалёк… Нагрузило чё-то…
– Отъехал-то куда? Так смотришь… Странно… Страшно даже. Глаза – стеклянные!
И сразу же пьяно шутя – Кира бывает молодцом:
– Остекленел, что ли?!
И обоюдный пьяный… не хохот, конечно, а прерывистый шип и сип из открытых ртов. Но по паре раз всё же хохотнули – разрядились.
Ещё что-то пили из Антонова запаса… Ещё что-то ели из холодильника… Что-то говорили… Курили… Спорили о чём-то…
Детали рассосались и слились в унитаз. Антон не помнил, как и чем всё закончилось. Как Кира вызвал такси. Как ушёл, оставив дверь открытой настежь. Кто и когда её закрыл… Может сосед, зайдя в открытую и увидев пьяного участкового, диагонально валявшегося на разложенном диване…
Ничего этого Антон утром не помнил. Он помнил только одно – пятно вместо лица.
И можно было бы списать это на пьянку, как во время оной это и делал… Но на протрезвившуюся голову этот успокоительный самообман не работал – сразу проступали пятна из комиссии. Трезвая голова требовала объяснений! Сам их выстроить не мог. И Антон, не особо напрягаясь, позвонил доктору Томасу:
– Привет. Как дела? Что нового? А у меня есть… Да, по нашей теме… Надо поговорить…
Они понимали друг друга уже накоротке. Зачем лишние слова, если есть общая тайна…
– …Договорились. До связи.
Не знал Антон и новостей из жизни друга… Снова пьяным вернувшийся вечером домой Кира впервые нарвался на истеричный скандал по этому поводу…
Взгляд выглянувшей из кухни Дианы в мгновение пережил многоступенчатую метаморфозу: интерес – разочарование – брезгливость – злоба – обида. Прозвучал впитавший и выплеснувший по порядку сразу все эти эмоции вопрос:
– Это ты в больнице с другом так нажрался?!
Следом пошли шепотливые звуки, из которых торчали заострённые, как иглы, концы «с» и «ц», затухавшие в своём свисте по мере удаления Дианы к окну.
– А машина где?
– Тебе-то что? – искренняя обескураженность Кирилла…
Пока обескураженность… На последней грани беззлобия. И тут же:
– Это моя машина! – со звучным подчёркиванием принадлежности.
И этот детонатор сработал! Взорвалось… Вернее, взорвалась… Диана!
– А здесь, вообще, всё – твоё!!!
Осколками разрыва стали брызги слёз и слюны. Вспышкой – взмах рук. Треском и раскатами разрыва стал истерический крик:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
