Я недоверчиво уставилась на него.
– Хочешь сказать, что египтяне вообще не развлекаются? Чушь собачья.
– Хочу сказать, что наши развлечения – учеба и исследования. Это совсем иное, и я знаю, что ваша культура с трудом воспринимает другое. Вы уж очень… недоверчивы.
– Я не верю, что ты меня считаешь пугающей. Можно подумать, ты живешь в каком-то ангельском саду, где нет зла.
Сай нахмурился, потом снова уставился в бумаги:
– Мне не следовало есть пиццу. Очень глупо с моей стороны.
– Это точно, – согласилась я, садясь поудобнее.
Сайрус скривился:
– Но ты же мне велела…
– Я же не знала, что у тебя аллергия. Сам виноват.
– Ты сегодня не слишком любезна.
– А я никогда такой не была.
– Неправда. Ты можешь быть очень милой, когда захочешь.
– Я не лгу, – заявила я.
– Нет, лжешь.
– Ты мне нравишься больше, когда помалкиваешь.
– Взаимно! – ответил Сай, снимая очки.
И снова я обнаружила, что ненавижу его и в то же время тону в его странных и удивительных золотистых глазах.
Я схватила куртку.
Сай резко выпрямился, все его тело напряглось.
– Куда ты собралась?
Я пошла к двери, на ходу засовывая руки в рукава:
– Я не могу вот так работать.
– Но… нам еще нужно разобраться с этой пачкой, и с основными образцами, и…
– Подождут до завтра.
– Нет, Рори, они не могут ждать. Мне очень жаль.
Я остановилась, все еще глядя на дверь.
– Мне действительно жаль, – повторил Сай, и в его голосе послышалась мольба. – Я поддался слабости, мне стало плохо, и я выплеснул на тебя весь гнев и дурные чувства. Это непростительно. Извини, пожалуйста.
Я обернулась:
– Кто ты такой?
– Что? – Сай заерзал на табурете.
– Ты учишься в Кемптоне, но разговариваешь как психолог.
Уголки рта Сая приподнялись.
– Уверяю тебя, я не психолог. Я просто очень внимателен и весьма восприимчив к человеческой природе. Пожалуйста, вернись на место. Давай закончим работу.
Я скривилась.
– Ты ведь понимаешь, простить кого-то не значит стать слабой, – сказал Сайрус.
– Нет, но это дает другим право снова причинить тебе боль.
– Вот как? Я причинил тебе боль? – Похоже, эта мысль сильно задела Сая.
Я нервно сглотнула:
– Никто не может причинить мне боль. Это все равно что пытаться долить воды в чашку, которая полна до краев.
Лицо Сайруса вытянулось.
– Пожалуйста, Рори… мне так жаль… Я совсем не хотел тебя огорчать.
Я развернулась и оставила Сая одного в подвале.
Взбежала по лестнице и не останавливалась, пока не проскочила сквозь двойные стеклянные двери на улицу. Оказавшись снаружи, глубоко вдохнула, будто только для того и вышла, чтобы глотнуть воздуха. Я продолжала время от времени ходить в спортзал с Бенджи и уже не была такой слабачкой, как прежде, но сейчас ужасно злилась. Никто не смущал, не злил и не доводил меня до бешенства так, как этот Сайрус Каземде, – и не вызывал в то же время желания поцеловать его. Почему он пробуждал во мне столь противоречивые чувства? И что творилось со мной, если я не могла вытряхнуть его из головы?
Кто-то остановился рядом со мной.
– Ты в порядке?
Я подпрыгнула:
– Черт побери, Бенджи, что ты здесь делаешь?
– Жду, когда ты отработаешь свое. И собираюсь проводить тебя домой.
– Ты похож на преследователя.
– Я думал об этом. Но я же не имею в виду ничего плохого. Просто хочу убедиться, что ты спокойно доберешься до дома, и подумал, вдруг сегодня моя очередь.
Я знала, он подразумевает Сая, с которым я теперь постоянно ходила, но не желала углубляться в тему.
– Сколько раз я говорила…
– Знаю. Тебе никто не нужен. Но может, это я нуждаюсь в друге? Об этом ты никогда не думала?
Бенджи захватил меня врасплох. Он стоял напротив, засунув руки в карманы куртки, и ожидал ответа. Слишком много честности для одного вечера…
Студенческих компаний, идущих на вечеринки, сейчас нигде не было видно, и это означало только одно – большую тусовку в пустом складском помещении. Я вздохнула. Чтобы туда попасть, придется платить за такси…
– Что, вечеринка на складе? – спросила я, окидывая взглядом пустой кампус.
Люди меня не интересовали, а уж вечеринки – тем более, но в это мгновение я готова была пойти куда угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о Сае.
– Да. Хочешь сходить?
Карие глаза Бенджи выглядели уставшими, но он стоял здесь, ожидая, когда я закончу работу в лаборатории. Чем-то ведь нужно было ответить на подобную самоотверженность.
– Только если пустишь за руль.
Бенджи улыбнулся:
– Договорились.
Я не была откровенной задницей. Я не вела чужую машину так, словно угнала ее, но ведь здорово чуть ускоряться… Бенджи, похоже, ничего не имел против. Ему даже нравилось, что я улыбаюсь.
Мы припарковались на открытом месте, немного в стороне от других машин, чтобы никто не зацепил сверкающие дверцы «мустанга». Машина Бенджи была идеально чиста, и я знала, что он всегда парковался в стороне, желая сохранить ее незапятнанность.
Мы вошли в здание, и я одурела от громкой музыки, огней и сигаретного дыма. В этом складе устраивались по две вечеринки в год, и организовывали их студенты, принадлежавшие к какому-то тайному обществу. Никто никогда не видел их вместе. Никто никогда не знал заранее, что произойдет на вечеринке. Но когда она заканчивалась, тайное общество приобретало парочку новых членов, – по крайней мере, таковы были слухи.
Бенджи повел меня по металлическим коридорам, а я почти не слышала клацанья металла под ногами. Я не знала, для чего прежде использовался этот склад, но теперь он превратился в гнездо разврата – здесь знакомились, здесь в каждом углу стояли бочонки с пивом, в темных помещениях парочки занимались пьяным сексом, а у нескольких самодельных столов толпились люди, желавшие нюхнуть кокаина.
Но мы ведь собирались стать инженерами, а не святыми. Огромные нагрузки могут загнать тебя, как лошадь, а то и свести с ума. И каждый справлялся с напряжением по-своему, в особенности по мере приближения выпуска. Все мы искали способы, как выпустить пар, но ведь никому не хотелось, чтобы студенты орали на улицах, занимались вандализмом, врезались в своих машинах в деревья, или, наоборот, превращались в затворников, или начинали палить во всех подряд из ружей и пистолетов.
