– Я тебе не виллан.
– Да ладно, сдуйся! А кто же ты? Думаешь, хозяин за тебя заплатил, и ты перестал быть вилланом? Горожанином надо родиться.
И Хью нагло так усмехнулся и так на меня взглянул, будто он – ого-го какой! А я перед ним – червяк. И мне еще сильнее захотелось двинуть ему. Но тут он сказал нечто странное:
– У нас тут примета есть: истинный лондонец – тот, кто родился под колокол церкви Сент-Мэри-ле-Боу. А ты, небось, его и не опознаешь.
Мои кулаки сами собой разжались.
– Значит, это Сент-Мэри-ле-Боу. На холме. За собором Сент-Пола. У нее такой ласковый колокол.
И я не удержался – проговорил-пропел:
– Дили-дон-дон-дон!
Чудный город Лон-дон!
– Ты что, виллан? Того?
Но мне уже было неважно, как назвал меня Хью.
– Да, я слышал. Не раз. Он так говорит.
– Слышал? Да ты совсем одурел. Как можно слышать это?
Потом он немного подумал и мотнул своими нечесаными вихрами:
– Не заливай, виллан. Только самый первый мэр Лондона слышал, как колокол с ним говорит. Самый первый, понял, виллан? И он тогда не был мэром. Даже не знал, что будет, понял, виллан? С ним знаешь что было?
Я затаил дыхание.
– Что?
– Что-что… А вот что. Чудо! Он бродил где-то там, на холме, возле церкви Сент-Мэри-ле-Боу. Ну, он побродил – и заснул. А тут зазвонили. Ну, и он слышит слова… Вот такие слова он слышит… Ну как там…
Тут Хью запнулся. И я не выдержал:
– Дили-дон! Дон-дон!
Чудный город Лон-дон!
Дили-дили-дили-дон!
Станешь мэром! Лон-дон!
Хью уставился на меня с подозрением:
– Эй, виллан, ты меня не путай. Тебе-то откуда знать? Говорю, было чудо… Тебе кто рассказал? Гарри?
– Нет.
Тут Хью заржал:
– Слушай, я понял. Правда, что про тебя говорят. Ты как менестрель. Недоделанный. Надо было хозяину тебя выгнать. Вот ты тогда бы на площади и заливал… А так ты зря пропадаешь. Но не боись. Не он, так Джоан. Мы тут с Ральфом поспорили, как быстро она тебя выживет. Ральф думал, ты больше месяца не протянешь. А я думаю, ты покрепче. Но конец все равно один. Джоан все равно тебя выдавит. Такая, виллан, в ней сила.
Я вздрогнул:
– Какая такая сила? Она что же, ведьма?
– Джоан-то? – Хью усмехнулся. – Она, виллан, хуже, чем ведьма.
– Хуже?
Что может быть хуже ведьмы, Мэйбл?
– Она фламандка. Не знал? Фламандка, виллан. Запомни.
Я ничего не понял. Мне хотелось расспросить Хью поподробнее. Но тут послышался голос Джоан:
– Хью? Ты где, черт бы тебя подрал?
– О! – подмигнул мне Хью. – А вот и она, фламандка.
Он торопливо покинул чердак. На мгновение его лохматая голова еще раз вынырнула из лаза:
– А виллан – он и есть виллан. Что виллан против фламандки?
Я так и не понял, Мэйбл, что он хотел сказать…
Глава 3
От мышеловки нет никакого толку. Сначала я сижу и смотрю на кусочек сыра, который туда положил. Это, Мэйбл, тяжелое испытание. Почему-то на чердаке сыр очень сильно пахнет. Из-за этого запаха я с трудом засыпаю.
Пару раз я не удержался – и мышеловка лишилась приманки. Но даже если сыр останется в мышеловке, даже если я удержусь от соблазна съесть его раньше мыши, это пустое дело. Стоит мыши попасться, как раздается грохот. Я от него просыпаюсь. А вокруг суетятся другие мыши. И до той, что казнили, им совершенно нет дела. Думаю, Мэйбл, она кажется им неудачницей. Кем-то вроде тупого виллана.
Я подложил под тюфяк чурбаны, чтобы его приподнять. И что же? Этой ночью наглая мышь опять забралась на меня и бегала по руке…
* * *
Сегодня Джоан приказала мне сопровождать Элис в город.
Что это с ней случилось? Не она ли недавно мне говорила:
– Не пялься на дочь хозяина. Элис Фицуоррен не для виллана.
А потом добавляла:
– Хотя… а чего мне? Пялься. Роняй слюну сколько влезет.
И теперь она вдруг отправляет меня вместе с Элис!
Я не поверил своим ушам. Я помчался на задний двор ополоснуть лицо, убедился, что на ладонях нет пятен золы и жира, оправил кафтан и даже успел сбить с башмаков налипшую грязь. Сердце мое стучало, как тяжелый кузнечный молот.
Тут появилась Элис. На голове эннен – прям как у знатной дамы. А к платью пристегнуты висячие рукава. Не какие-нибудь, а из меха.
Элис бросила на меня быстрый взгляд, приподняла свое платье и двинулась к двери. Я следом. По пути я поймал взгляд Джоан. Губы ее изогнулись в усмешке, будто я тороплюсь навстречу собственной смерти.
Но что мне Джоан, если я иду в город с Элис?
Элис шла чуть впереди. Юбки ее подрагивали. Я чувствовал ее запах. И у меня возникло ощущение праздника. Я даже не стал расспрашивать, куда и зачем мы идем. Главное, я рядом с ней. Тут Элис внезапно сказала:
– Мы идем на Мит-маркет.
Пресвятая Дева Мария! Мит-маркет. Мясные ряды. Там продают скотину и забитые туши. Неужели Джоан узнала? Она все подстроила так, чтобы меня стошнило. На глазах у Элис! Неужели все кончено и меня ждет позор?
– А Джоан? Она не пошла…
– Она не любит ходить на Мит-маркет.
Мы уже подходили к рынку. Элис решила, что пора объяснить, зачем мы туда идем:
– Сегодня на рыночной площади накажут опасного вора. Этот вор навредил нам всем. Он навредил отцу. Я хочу посмотреть экзекуцию.
– Он что-то у вас украл? – Мне было все равно, что украл этот вор. Я боялся, что Элис почувствует, как я не уверен в себе.
– Он украл шкатулку.
– Шкатулку?
– Резную. Красного дерева.
Голова моя закружилась:
– Там были драгоценности?
– Нет, не драгоценности. Что-то другое. Но отец говорил, оно ценнее всех драгоценностей.
Расспрашивать я побоялся. На свете много шкатулок. Почему я решил, что держал в руках шкатулку Фицуорренов? Это всё запах мяса… То ли еще меня ожидает!
Однако мне повезло. День был туманный и влажный. И туман – довольно густой, хоть и не ведьмино молоко, – скрыл мясные прилавки. Да и Элис стремилась не к ним: в центре площади установили деревянный помост. Там должны были проводить экзекуцию.
