Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Видимо, Ельцин смотрит, думает: «Да, вот этот преемничек, конечно, замечательный. Но если он, просто увидев двух-трех лысых бородатых джигитов, приезжает и говорит (не поборовшись): “Кавказ Россия потеряла”, — соответственно, этот слабоумный, слабовольный увалень в качестве преемника мне не подходит».
И вот каким-то совершенно непонятным образом, который будет принципиален для нашей геополитической истории, его взгляд в поисках преемника останавливается на Путине. И в этот момент начинается решающая схватка за судьбу России.
Освоившись после того Хасавюртского мира, который Ельцин предоставил чеченским террористам, отдав им назад Грозный, который мы с таким трудом взяли, по сути дела, дав им возможность отстроиться, собрать свои силы, получить западную поддержку. Вашингтон носится с ними, Бжезинский лично, так же как и «Аль-Каиду» с бен Ладеном в 70-е годы, поддерживает Басаева и других террористов. Они рассматриваются Вашингтоном как носители талассократии, как инструмент для взламывания России, и, соответственно, они начинают наступать.
• Происходит вторжение в Дагестан, где с опорой на ваххабитские, сепаратистские силы чеченские террористы рассчитывают отвлечь внимание и укрепить свое сепаратистское направление, прорвавшись в том числе и к Каспию, для того чтобы иметь выход в море.
• Устраивают взрывы для терроризирования мирного населения, рассчитывая на поддержку либералов и демократов, которые начнут во всех средствах массовой информации вопить, что надо срочно давать Чечне независимость, иначе они нас перестреляют, — взрывают дома в Москве. В результате гибнут дети, старики, женщины.
На что делается расчет?
Расчет на то, что, как и в предыдущих террористических актах (захват больницы Басаевым), Москва со слабоумным Ельциным, уже ничего не соображающим, в окружении олигархов, просто скажет: «Ну, раз так, раз вы так серьезно, давайте мир с вами заключим. Ладно, берите вашу независимость».
Сейчас мы понимаем, что со стороны чеченских сепаратистов было жесткое проявление. Но если бы мы поставили себя в тот период — их расчет был совершенно реалистичным: в Москве правили те силы, которые были, по сути, союзниками чеченских сепаратистов (в тот период, в конце 90-х годов, в 99-м году). И вообще они имели все основания ожидать той предсказуемой реакции, которую я описал. Россия говорит: «Ах так, вы так жестко, ну тогда берите вашу независимость, оставьте в покое наших людей, оставьте наши города. Мы будем здесь ходить в фитнес, будем есть гамбургеры, будем изучать либеральный маркетинг, переводить книги по западному менеджменту, как лучше себя продать, будем двигаться на Запад, а вас отгородим. Вы — дикие люди, берите, что хотите».
Очень жесткий расчет, но совершенно логичный. Чего не ожидают в данном случае ни Запад, ни сепаратистские силы?
Не ожидают фактора Путина, который становится с тех пор важнейшим геополитическим моментом. Они ожидают фактора Степашина. Раз Ельцин назначил Путина преемником, они думают: «Это будет такая вот слабоумная, невнятная олигархическая креатура. Которая, так или иначе, как бы она здесь ни выступала, обязательно пойдет в критический момент на поводу у этих сетей атлантизма и продолжит ельцинский и горбачевский курс на ликвидацию России как самостоятельного теллурократического образования».
И вот в конце 90-х годов (в 99-м году) мы стояли в шаге от этого. Практически это было уже предопределено. Многие военные, стратеги, патриоты опускали руки, говорили: «Ну, все. Они везде, пятая колонна захватила все: образование, культуру, экспертное сообщество. Экономические олигархи скупили все. Все принадлежит этим олигархическим (атлантистским) сетям».
Они сейчас сгруппированы на «Эхе Москвы». Раньше они были рассеяны по всей прессе, контролировали все: Березовский контролировал «Первый канал», Гусинский — НТВ, РТР тоже находился под их контролем. Все было в руках пятой колонны, откровенных атлантистов, западников и либералов.
И в этой ситуации появляется Путин, который теоретически, возможно, заключил договор с олигархией. Кто знает? Этого никто не знает. Тем не менее он становится руководителем страны. А дальше все начинает идти по некоторой непредсказуемой линии.
Путин говорит: «Нет. В ответ на взрывы домов и вторжение чеченцев в Дагестан последует другая реакция, нежели та, на которую рассчитывают террористы.
• Первое: мы поднимаем армию и бросаем ее на Чечню.
• Второе: мы поднимаем Дагестан, бросаем всех дагестанцев туда, к террористам.
• И мы начинаем чистку средств массовой информации и давление на олигархов».
Это новая программа, которая обозначается Путиным в 99-м году.
Поначалу думают, что это все — игра, потому что это настолько контрастирует с ельцинским курсом, что на самом деле не имеет шансов практически реализоваться. Дальше начинается шаг за шагом, с геополитической точки зрения, следующее: Вторая чеченская кампания.
Во-первых, Дагестан мобилизуется на то, чтобы отразить вторжение ваххабитов («басаевцев») из Чечни. Я встречался с одним руководителем спецслужб, который участвовал в этой кампании, он рассказывал такую поразительную вещь. Когда туда приезжал сам Путин в 99-м году, чтобы посмотреть на боевое состояние наших военных на Северном Кавказе, в частности, в Дагестане (тогда он был премьер-министром), на встречу с премьер-министром некоторые солдаты выходили в одном ботинке. Потому что другой ботинок либо какие-нибудь ишаки стащили, либо продали кому-то, либо просто потеряли. То есть состояние армии было просто хуже не придумаешь. Это было совершенно разложенное, коррумпированное, умственно неполноценное, недееспособное, состоящее из инвалидов формирование.
На этом фоне горцы-дагестанцы с винтовками, с местными жителями, со знанием территории представляли собой настоящую силу, которая выступила в тот период на стороне федеральной власти. Ну и постепенно ботинки нашлись, где-то перезарядили ружья, проданные патроны так или иначе вернули, и началось сопротивление. Но перелом был критический.
То, что Путин увидел в этот период, и то, что ему вынуждены были показывать силовики, — это было чудовищно, по их свидетельствам, просто чудовищно. Россия при Ельцине взяла курс на то, чтобы вообще ничего не иметь, быть просто такой глобальной свалкой. Хакамада, например, предложила получать огромные деньги за захоронение здесь ядерных отходов: «Вот, — говорит, — самый лучший бизнес. В России все равно же неполноценный народ. Пусть лучше отходы хранятся здесь. Это будет прогрессивное развитие, модернизация нашего общества».
Соответственно, в таком состоянии, в целом, общество и находилось. То есть, продать чеченскому террористу собственный пистолет — это приватизация пистолета. Менеджмент — «не дай себе пропасть», «думай о себе». Вот так принимались либеральные ценности в обществе в конце 90-х годов, когда ненависть к России была просто нормой.
Сейчас, наверное, это уже сложно себе представить, но нормой любого журналиста было плюнуть в собственный народ, в собственную историю. Новодворская, если вы еще помните еще такую даму, не сходила с экранов, она комментировала все абсолютно в своем ключе. Ей рукоплескали члены правительства в Кремле и так далее. Вот какая атмосфера была.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
