Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
Мы посмеялись над этим за ужином, к которому Марджи приготовила великолепного лосося с салатом. И мы предались воспоминаниям. Я познакомилась с Марджи в 1977 году, когда мы обе учились литературному мастерству в Нью-Йоркском университете. Она была настолько высокой и стройной, что вполне могла бы стать фотомоделью. Она носила прелестную, задорную прическу и обладала потрясающим талантом. Хотя Марджи на два года старше меня, мы подружились. В то время она писала роман о своем опыте выступлений в жанре «стэнд-ап». Она меня просто очаровала. Мы стали настоящими подругами. Я даже попросила ее быть подружкой невесты на моей свадьбе. Мы дружили всегда – и когда были замужем, и когда развелись, и когда я в 2005 году вновь вышла замуж. Нашу дружбу скрепило одно событие. 31 декабря 1983 года я была беременна, причем «глубоко» беременна: роды должны были состояться еще за две недели до этого. Моя акушерка сказала, что не сможет мне помочь, и, если роды не начнутся до 1 января, мне придется ехать в больницу. Она посоветовала попробовать принять касторку. И вот накануне Нового года я изо всех сил старалась родить и для этого купила бутылку касторки. Мой муж и Марджи пили шампанское и отмечали приход 1984 года, а я выпила несколько столовых ложек этой невероятной гадости.
И знаете что? Марджи тоже выпила ложку касторки за компанию! Как настоящая сестра! И она согласилась со мной – гадость ужасная! Мы безумно хохотали. Прошло уже тридцать лет, а мы все еще смеемся, вспоминая тот день.
Вечер продолжается. Мы сидим за роскошным ужином на кухне, а кошки крутятся вокруг наших ног. Становится все тише и тише. Мы чувствуем, что можем располагать всем временем мира. Меня всегда восхищает умение ценить самые обычные моменты. И я понимаю, что Марджи стала гораздо больше француженкой, чем ей кажется. Мы пьем чай, а потом Марджи показывает мне мою комнату наверху. Только прежде я должна увидеть ее новый плащ. Очень простой, очень элегантный черный плащ с большими черными пуговицами и мягким воротником. А потом Марджи показывает мне плащ, который она носила до этого, тоже очень красивый. Плащ от парижского бренда Et Dieu Crea la Femme – фирма получила название в честь фильма Брижит Бардо «И Бог создал женщину».
Марджи предлагает мне его примерить. А потом говорит, что ей хочется его мне подарить.
– Это очень хороший французский модельер, – говорит она.
Плащ сидит прекрасно. Он немного длинноват, но не слишком. У него такие красивые пряжки – настоящее чудо! А мягкий материал кажется очень теплым и удобным. Мне нравится плащ, и дело не только в ткани. Марджи носила его в дождливые дни, и плащ до сих пор сохраняет ее ауру. Если я возьму плащ с собой, то заберу частичку Марджи. И я соглашаюсь. Я возьму этот плащ. А потом я дарю ей мой маленький классический плащ, купленный в Target, который ей всегда нравился. Какой прекрасный модный обмен!
* * *
В экспатах есть нечто интересное. Они не так уж и очарованы французами. Они твердят: «Да, да, все прекрасно, они любят вино, еду, красивых женщин, но попробуйте-ка вызвать мастера, чтобы починил антенну!» Экспатом быть нелегко. И не только потому, что они видят трещинки в la vie en rose[26]. Приезжая в Америку, они не могут не сравнивать ее с Францией и обнаруживают, что Америка-то не выдерживает сравнения. И они возвращаются во Францию, чтобы снова начать скучать по Америке. «Удобство! Прямолинейность! Арахисовое масло!»
Ну да, и, конечно же, их американские друзья и родственники.
Они заблудились где-то посередине. Они нигде не чувствуют себя по-настоящему дома. Конечно, это относится не ко всем экспатам, но к некоторым из них наверняка.
Мне кажется, что должен существовать способ примирить разные культуры. Я знаю это по себе. Мне хочется сохранить в себе что-то французское и забрать это домой. Я хочу возвращаться сюда дважды в год и работать над своим французским. Я хочу учиться у французов и возвращаться к своим корням, но при этом я хочу быть американкой.
Я уверена, что если бы не была американкой, то все французское не показалось бы мне настолько привлекательным, как кажется сегодня. А если бы я была француженкой, то американцы наверняка казались бы мне страшно интересными.
Ведь только что продавщица в Sephora сказала мне:
– О, мне так нравится американский акцент! Он такой симпатичный!
* * *
На следующий день Марджи уходит на работу – она преподает в университете, – а я отправляюсь за покупками. Мне нравится делать покупки в Лилле. В Париже мне казалось, что мне ничего не подходит, и я не воспринимала себя шикарной женщиной. Но в Лилле я чувствую себя прекрасно. Здесь есть все большие парижские магазины – Galerie Lafayette, Printemps и C&A (хотя это немецкий магазин), и испанская Zara, и британский H&M. Надеюсь, вы поняли – я иду за покупками. В общем-то, покупаю я немного. Во-первых, я – женщина экономная. Во-вторых, мне нужно помнить о своем багаже. Нелегко затаскивать чемоданы в поезда, метро и самолеты, поэтому я себя сдерживаю. Чаще всего я просто фотографирую то, что мне нравится. Я хожу из магазина в магазин, делаю снимки и борюсь с соблазном купить все.
Но так продолжалось лишь до тех пор, пока мне не попалась пара красных ботинок. Я обожаю красные ботинки.
Я давным-давно влюблена в красные ботинки. В 1978 году я встречалась с парнем, который выступал в жанре «стэнд-ап». Потом он стал моим мужем, потом бывшим мужем. А тогда мы с ним отправились в Амстердам. Его приятель, американец, который вместе с ним учился в немецком университете в Киле, встретил нас в кафе-баре. Он сказал, что его девушка вот-вот подойдет. Мы заказали пиво, и мужчины заговорили по-немецки. Они вспоминали былые времена, о своем знакомстве в колледже Харпер, о 60‑х годах и о всякой всячине. Я как-то отвлеклась и просто смотрела в окно.
Я заметила эту девушку, когда она еще не открыла дверь. Я даже слегка влюбилась в нее – в девушку с длинными русыми волосами, в девушку в красных ботинках.
Она вошла в бар и наклонилась, чтобы поцеловать своего бойфренда. А потом мы познакомились. Она бегло говорила по-английски, порой переходя на немецкий, французский, а потом снова на английский. У нее был праздник – ее приняли на работу в газету! Девушка оказалась журналисткой. Я сказала, что тоже хотела быть журналистом. Она посмотрела на меня и сказала:
– Ты ведь знаешь, что они платят за всякое дерьмо? Merde!
А потом, отхлебнув пива у своего бойфренда, она продолжила:
– Извини, но я как-то не в себе… Я отвалила за эти ботинки чертову кучу денег – и посмотрите только! Merde!
Она наклонилась, сняла красный ботинок с правой ноги и показала нам треснувший каблук. Мужчины тут же заверили ее, что у нее есть все основания для огорчения. Она должна немедленно вернуть ботинки в магазин. И я тоже согласилась. Да, да, нужно тут же отнести их в магазин! Но, на самом деле, я была уверена в том, что эта девушка, ее акцент, темперамент, постоянное «merde» в речи и ее красные ботинки их просто загипнотизировали. Я-то уж точно была под гипнозом! Ей было двадцать семь, а мне двадцать четыре. Она была француженкой, а я – американкой. И я решила, что со временем буду такой же, как она.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
